помещение.
Я было рассердился и хотел послать все нафиг, ибо на такое не подписывался, а потом остыл и подумал – а почему бы и нет, кому еще рассказывать о будущем, как не этим ребятам? Не все же соратников агитировать, можно и молодняку малость встряхнуть мозги, они сейчас поголовно увлечены социализмом и пребывают в иллюзиях о скорой его победе, а нацеливаться нужно на долгую работу. Тем более что лекция планируется «легальная», без призывов к низвержению самодержавия, так, умственные досуги известного инженера.
Однако желающих оказалось гораздо больше и в аудиторию набилось свыше сотни человек, причем зачастую совсем не студенческого возраста. В разных местах, группками и поодиночке сидели Ульянов, Чернов, редактор эсеровской «Революционной России» Аргунов, редактор анархо-синдикалистского «Буревестника» Рогдаев, Юзеф Пилсудский, Исай Андронов, еще несколько знакомых лиц. Даже Плеханов топорщил свои знаменитые усы в задних рядах.
Ну что же, им тоже будет небезынтересно. И проскочила ироничная мыслишка о нашедшей героя славе.
– На мой взгляд, революция в России или, если угодно, ее первый этап завершен. Конечно, ничего еще не окончено, страну впереди ждут большие потрясения, но пока – откат революционного движения.
По залу прокатилась волна возмущения.
– Это почему же? – раздался выкрик самого нетерпеливого.
– Смотрите сами. Уже сейчас видно, что участников да и самих выступлений становится меньше месяц от месяца, волна затухает. Кадеты получили парламентаризм, большинству рабочих хватило повышения зарплаты и сокращения рабочего дня, крестьяне удоволены отменой выкупных платежей.
С другой стороны, власть не задумалась ввести военное судопроизводство и подавить беспорядки силой, во главе поставлен Столыпин, человек умный, решительный и лично бесстрашный.
Зал опять зашумел. Пара незнакомцев заинтересованно посмотрела на меня и продолжила строчить в блокноты. Репортеры русских газет? Вряд ли, скорее, местные. Ничего, пусть тоже послушают.
– Да-да, именно так. Посмотрите на его деятельность как министра внутренних дел, и вам многое станет ясно, это вам не дедушка Горемыкин, он, если сочтет необходимым, не замедлит снова разогнать Думу, а может, и не один раз.
– Это произвол! Беззаконие! Не имеют права! – раздались выкрики.
– Права он, может, и не имеет, но возможность у него есть, – возразил внезапно вставший в полный рост студент, по одежде из небогатых, но, судя по тому, как примолкли крикуны, из весьма авторитетных. Надо приметить парня, если он еще не у нас. – Вспомните, что произошло с авторами Выборгского воззвания.
– Кстати, да, – я благодарно кивнул, – Финляндию, эту занозу у самого сердца самодержавия, наверняка ожидает решительная перемена политики Петербурга и гораздо более скрупулезный контроль.
Ага, заволновались, даже дядюшки и дедушки русской революции начали перешептываться и крутить головами. Еще бы, Финляндия – главная перевалочная база революционных партий. Тут удивительно даже не стремление взять ее под уздцы и русифицировать, а то, сколь долго власть терпела нынешнее положение.
Дальше я говорил про отход на заранее подготовленные позиции, борьбу за развитие структур свободного общества – печати, профсоюзов, кооперативов, про аграрную реформу, после которой деревня расслоится на буржуазию и сельский пролетариат, про перспективы кооперативного движения в новых условиях, о необходимости бороться за новый избирательный закон, о грядущем промышленном взлете, о техническом прогрессе, о том, что условия для новой волны революции сложатся не сразу и не скоро, но что в этом поможет неизбежная большая война в Европе.
Вот тут-то и начался гвалт.
До того мою политинформацию слушали хорошо, разве что в паре мест чинно поспорили, а сейчас «Какая война? Что за чушь? Никто воевать не будет!»
Belle epoque, «прекрасная эпоха», как я посмотрю, всех разбаловала – еще бы, в Европе тридцать лет мир, промышленность развивается небывалыми темпами и вообще экономика растет, наука прет в гору, техника чуть ли не ежедневно выдает колоссальные новшества, и все это создает иллюзию того, что неуклонный прогресс снивелирует все противоречия. Ну чисто как в мое время – каждый год новая модель айфона, сплошной илонмаск и прочие нанотехнологии, «война бессмысленна ввиду наличия ядерного оружия»…
Э-э-э, нет, дорогие мои. Пока есть государства, будут войны.
Большие или малые, разной интенсивности, порой неожиданными методами, но – будут. И тем более это надо понимать сейчас, когда до мировой бойни осталось жалких восемь лет, а то и меньше. Оглянуться не успеете, как обнаружите себя в окопах.
Худо-бедно донес молодежи, что противоречия между державами никуда не исчезают, а, наоборот, нарастают. Что все хотят урвать побольше колоний, Германия строит флот, Балканы тлеют и что жахнет, непременно жахнет, весь мир в труху.
Но позже.
Потом пришлось гулять по женевским паркам и почти все повторять в разговорах с «товарищами по партии», возжелавшими послушать и поспорить тет-а-тет. Естественно, с подробностями, которые студенчеству и тем более не участникам движения знать не положено, со статистикой, с прицелом на перестройку работы в России. Чернову – все больше про аграрную реформу и что к нему в партию попрут и кулаки, и оставшиеся без наследства младшие сыновья новых землевладельцев, вышедших из общин. Рогдаеву – что позарез нужны профсоюзы и практика рабочего самоуправления. Ленину – что сейчас очень важно сохранить структуры и кадры, не растратить их в самоубийственных попытках «подтолкнуть» революцию.
* * *
Утром Митя и Муравский попытались вытащить меня пройтись, но от многой ходьбы за последние дни очень неприятно ныло колено, и я просто добрел до квартиры, на которой была назначена встреча с Николаем Татаровым, членом ЦК ПСР. Бумаги на него обнаружились в картотеке Московского охранного отделения, агент явно не рядовой, и было решено рискнуть. Ему легонько намекнули, что о его работе на полицию известно, и сделали предложение, от которого он не смог отказаться – поговорить с Большевым.
Расшифровки я не боялся, Вельяминов отслеживал заграничную агентуру Департамента полиции и божился, что никого из них в Женеве нет. В городе появлялись наездами лишь два филера, сейчас занятых эсдеками и анархистами в Париже, подкрепление на их место прибыть никак не успевало, так что в квартире я остался один, сидел за столом и читал рукопись Зубатова.
За открытым окном неторопливо текло швейцарское лето, на улице щебетали птицы, шуршали шины пролеток, кто-то трижды коротко свистнул, кричали мальчишки…
В прихожей скрипнула дверь, но вместо Татарова в комнату быстро вошли трое и наставили на меня браунинги.
М-да, а вот это фиаско, братан. Ходишь, считаешь себя умнее всех, а потом хоп и прокалываешься на мелочи. Выходит, мы неправильно положились на то, что эсеровских боевиков в Женеве нет, что все они либо в России, либо в Финляндии. А они вот, у
