отдыхали, сидя на толстых корнях в хвоистой тени и негромко переговариваясь. Пять дней назад это место послужило им первой ночёвкой в Теремках. А теперь это был их последний привал перед крутым подъёмом на перевал.
Вадим, Катя и Василий, как и свойственно большинству молодых людей, быстро оправились от происшествия с поваленной лиственницей и за оставшиеся дни неплохо исследовали почти все уголки несказанной долины, прошли по руслу Быструхи, побывав и около громокипящего створа на выходе реки из Теремков; а когда совершенно случайно наткнулись в дебрях на монастырский погост, Грушаков буквально на коленках исползал всё вокруг высоких, почерневших от времени восьмиугольных крестов, тщательно изучая любую малейшую трещинку и пытаясь отыскать хотя бы слабый намёк, дающий спасительную ниточку к поискам пропавшего много лет назад, еще до рождения Василия, отца. Однако на суровых монастырских крестах не сохранилось ни одной не то что таблички, а и просто какой-либо надписи. Правда, на двух ближних к дремучему лесу могилах, в перекрестьях были вырезаны квадратные углубления, и в этих нишах можно хоть и с трудом, но угадать образки, а вот что за святые запечатлены на них – этого уже не различить и самому зоркому следопыту. После посещения погоста у Вадима и Кати сложилось впечатление, что Василий потерял всякий интерес к дальнейшим поискам, да он и сам как-то раз печально обмолвился, что, мол, ясности в пропаже отца так никогда и не будет.
Позднее июльское солнышко грело щедро, но не пекло. Накануне ночью в горах и над долиной прогромыхала очередная кратковременная гроза, она больше освежила, чем вымочила землю. И сейчас дышалось необыкновенно легко. Воздух был насыщен хвойным запахом, густо замешанном на сладком аромате главного таёжного медоноса, василькового цвета кисточки-белковки, что привольно разрослась на склонах белка Непроходимого. Прежде чем идти дальше, ребята в последний раз оглянулись на расстилающиеся внизу Теремки. Теперь, когда они узнали поближе это удивительное место, у них возникло единодушное чувство, и об этом был разговор на привале, что они не просто побывали здесь, испытав опасное приключение, а проведя в окружении первозданной природы несколько замечательных дней, как бы породнились с укрытой от чужих глаз долиной. И даже всегда и во всём сомневающийся Василий согласился с тем, что лучшие, чем эти, условия для создания туристической базы, да и лагеря для начинающих альпинистов, в любом другом месте надо еще долго поискать.
– Ой, ребята, смотрите, что-то блеснуло! – Катя показала рукой на хоть и удалённый расстоянием, однако хорошо видимый со склона изгиб реки. – Вон там в воде, рядом с нашей поваленной лиственницей.
– Да, я тоже вижу, – откликнулся Вадим. – И луч такой слепящий, как у мощного прожектора!
– Вы за его направлением следите, – восторженно подхватил Василий. – Прямо в зенит метит! Не иначе как Быструха со дна вымыла огромный кусок слюдяного кварца.
Повеселевшие и ободрённые этим добрым знаком, ребята продолжили подъём на перевал. А внизу, на месте размытого островка, в кристально чистую воду соскальзывал по наклонной гладкой плите вынесенный на какое-то мгновение на поверхность восьмиконечный золотой крест. Быстрое течение поворачивало его гранями, словно подставляя на прощанье благодатным солнечным лучам, перед тем как окончательно погрузить эту монастырскую реликвию в недосягаемую светом глубину.
Примечания
1
Остановился.
