учредила «уроки» – строго определенные размеры дани, «погосты» – места, куда ее следовало свозить, и «уставы» – сроки и правила сбора. На смену произволу дружинного полюдья с разорительными пирами и вымогательством пришла четкая система налогообложения. Все земли от Киева до Новгорода были поделены на области, в каждой поставлен княжеский администратор из числа заслуженных старших дружинников, который подчинялся только княгине и перед ней отвечал за все, что происходит в его области. С этого момента и вплоть до смерти княгини Ольги нет ни одного упоминания о мятеже какого-либо из подвластных Киеву племен.
Однако ее страна, несмотря на все усилия, не была единой. Утлая ладья русской государственности то и дело давала течь, темная вода раздоров распирала шпангоуты и выдирала заплаты. Языческие племена, которые поклонялись разным богам и духам, невозможно было объединить ни общими границами, ни общим страхом перед мечами княжеской дружины.
Ольга размышляла об опыте других стран. Почему так уверенно плывет сквозь все бури и шторма корабль Византийской империи – огромный страны, населенной разными народами? Что держит его на плаву уже многие столетия?
В 957 году княгиня Ольга готовилась отправиться в Константинополь. Привыкший к размеренной жизни Киев кипел ключом. Горожане устали считать тюки, которые заносили по сходням бесчисленных ладей. Сопровождение насчитывало не менее тысячи человек, не считая воинов охраны. Ольга собиралась с необыкновенным размахом, но не на войну, а на переговоры. Это был дипломатический визит – первый в русской истории. Ольге нужно было универсальное и мощное средство для укрепления своего государства.
Когда русская княгиня прибыла в Царьград, греческие дипломаты долго ломали головы над тем, как совместить выверенные шаблоны официальных приемов с необычным визитом, цель которого им была не ясна. Договоры подписывали обычно послы, Ольга же явилась сама. Наконец, после долгого ожидания состоялся пышный прием. Княгиню киевскую приняли император Константин VII Багрянородный и его сын и соправитель Роман II.
Прием проходил в Магнавре – зале для парадных церемоний, предназначенном для самых значительных особ. Пышно украшенный золотом и самоцветами императорский трон был оснащен сложной механикой. При нажатии потайного рычага на бронзовом позолоченном дереве начинали петь заводные птицы, сам трон плавно поднимался и опускался, а позолоченные львы у его подножия били хвостами о землю, раскрывали пасти и, высунув языки, издавали грозное рычание. Это представление обычно производило ошеломляющее впечатление на иностранных послов.
Все иноземцы должны были выполнять ритуал проскинесиса – простирания ниц перед императором. Статус русской княгини не позволял этого выполнить, поэтому Ольга лишь слегка склонила голову. После церемониального действа Ольга получила возможность наедине поговорить с императором Константином. Содержание этой беседы неизвестно, но после нее Константин взял паузу на целых 40 дней.
У Ольги появилось время познакомиться с сокровищами величайшего города мира, и прежде всего с его бесчисленными святынями. И вот тогда княгиня нашла то, что искала. Мощь Византии держалась на христианской вере.
«Повесть временных лет»:
«Подивился царь ее разуму, и сказал ей: "Достойна ты царствовать с нами в столице нашей". Она же, поразмыслив, ответила: "Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести меня сам – иначе не крещусь". И крестил ее царь с патриархом. […] И было наречено ей в крещении имя Елена, как и древней царице – матери Константина Великого. И благословил ее патриарх, и отпустил. После крещения призвал ее царь и сказал ей: "Хочу взять тебя в жены". Она же ответила: "Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью? А у христиан не разрешается это – ты сам знаешь". И сказал ей царь: "Переклюкала ты меня, Ольга"».
Возвращаясь в Киев, Ольга не сомневалась, что ее примеру последуют остальные. Пусть не все, но многие… И в первую очередь ее сын, Святослав. По мнению Ольги, он вполне готов был воспринять силу христианства.
Святослав рос на дружинном дворе. Вырос воином. Вера христиан казалась ему не просто глупой, но позорной: что это за Бог, если Он позволил Себя убить? О крещении Святослав даже слышать не хотел. Ольга пыталась еще хоть что-то успеть: пригласила христианского епископа из Германии, но ничего хорошего из этого не вышло. Рассвирепев, Святослав изгнал миссионеров, епископ едва вернулся живым, его спутники были убиты.
Надежды княгини рухнули. В Киеве ничего не изменилось. Немногочисленными христианами были только приезжие купцы на греческом подворье, да близкое окружение княгини – маленький остров посреди моря язычников. Святослав пока терпел христиан ради матери, но что будет дальше?
«Повесть временных лет»:
«Ольга любила своего сына Святослава и говаривала: "Да будет воля Божья; если захочет Бог помиловать род мой и землю Русскую, то вложит им в сердце то же желание обратиться к Богу, что даровал и мне". И, говоря так, молилась за сына и за людей всякую ночь и день».
Святослав Игоревич
Киевский князь Святослав никогда не сомневался в своем предназначении: быть воином, сражаться и побеждать. Он вообще ни в чем не сомневался, ничего не боялся и не оглядывался назад.
Ему было всего три года, когда его жизнь и судьба династии повисли на тонком волоске. Все было против него. Отец погиб, а Святослав был слишком мал, чтобы отомстить. Но вместо него это сделала его мать Ольга. И правила вместо него долгие годы. Для него же быть князем означало быть воином, сражаться и побеждать. Война стала смыслом его жизни.
«Повесть временных лет»:
«И быстрым был, словно пардус, и много воевал. В походах же не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел; не имел он шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, – такими же были и все остальные его воины. И посылал в иные земли со словами: "Иду на вы"».
В 964 году, когда Святославу было чуть больше 20 лет, он пошел в свой первый большой поход в земли, куда прежде никто из русских князей и воевод ходить не решался, – на лесные племена вятичей, плативших дань хазарам. Тогда принуждать к двойной дани вятичей он не стал, видя своей основною целью могущественный Хазарский каганат и не желая оставлять в тылу разоренное племя. На время оставил вятичей данниками хазар, но заставил покориться и пропустить войско через свои земли. Видимо, это было первое и последнее дипломатическое решение в его жизни. Покорение вятичей стало первым подвигом Святослава и началом его бесконечной победоносной войны. Внутренними делами он не занимался, –
