Генри на кровати, прижимающего подушку к комку под простынёй. Ножки Скайлера дёргаются в воздухе. Они выглядят такими маленькими. Он пытается вырваться. Дышать.
Мамочка , — слышу я его мольбу в голове. Мамочкамамочкамамамамамамамааа…
ЧЕТЫРЕ
Я хватаю Генри за плечи, чтобы оттащить. Он всей тяжестью давит на подушку, смутные очертания головы Скайлера выпирают сквозь неё, пока он борется.
— Генри, пожалуйста!
Генри отталкивает меня.
— Это не он…
— ХВАТИТ! — Я бью кулаками по его спине, но он непоколебим.
Генри плачет. Слёзы капают на подушку, его лицо становится тёмно-фиолетовым, будто он борется с самим собой.
Мамамамамамамамамамааа…
Неважно, кто такой Скайлер. Ему нужен кто-то, кто его защитит.
Ему нужна мать.
Мне нужно найти что-то, чем можно остановить Генри, нож или что-то тяжёлое, вроде…
Вроде…
Вроде…
Я хватаю аметистовый жеод из гостиной обеими руками. Он такой тяжелый, что выводит меня из равновесия, но я могу его удержать. Бисерная занавеска обтекает меня, пока я бегу обратно к кровати.
Я поднимаю расколотый камень, наполненный фиолетовыми «зубами», и опускаю его на череп Генри.
ХРУНЬ.
Я почти чувствую, как плоть сминается под костью, когда зазубренные края аметиста вонзаются в кожу головы Генри.
Его шея обмякает. Позвоночник подкашивается, и он падает с кровати.
Я срываю подушку с лица Скайлера. Его глаза встречаются с моими.
Мамочка.
В этот момент моё сердце сжимается. Его глаза бездонны. Я могла бы нырнуть в них и никогда не найти путь обратно на поверхность. Я хочу утонуть в этом мальчике.
Ладони сочатся кровью, но я подхватываю Скайлера на руки и поднимаю его с кровати.
— Мэди… — Генри на полу, кровь сочится из его черепа. Она стекает по лицу, попадает в глаза, будто он плачет кровавыми слезами.
Я не оглянусь. Мне нужно увести Скайлера отсюда. Подальше от этого человека.
— Мэди, прошу…
Генри хватает меня за лодыжку, и комната мгновенно наклоняется, заваливаясь набок.
Мы со Скайлером падаем на пол.
Я приземляюсь на локти и слышу, как они хрустнули. Боль пронзает руки. Скайлер перекатывается по полу, пока меня тащат назад.
— Он не отпустит, — с трудом выдавливает Генри, его слова невнятные, медленные и мокрые. — Ему нужно, чтобы мы продолжали верить в него…
Я переворачиваюсь на спину, выкручиваю его запястье. Генри кряхтит и отпускает мою лодыжку.
— Он не…
Я втыкаю каблук прямо в нос Генри. Я скорее чувствую, чем слышу, хруст хряща, мягкий треск, отдающийся в ноге. Его голова запрокидывается. Я ползу по ковру на локтях, всё ещё на спине, пытаясь отползти подальше.
Генри подползает ко мне, снова хватает меня за ногу. Наши пальцы, испачканные кровью, скользят по коже друг друга, пока я пытаюсь отбиться. Я хватаю Генри за голову обеими руками и впиваюсь ногтями в кожу головы. Я чувствую свежие трещины в его черепе, оставленные аметистом.
Но он не сдаётся.
— Он опустошит тебя…
Я замечаю осколок жеода, который, должно быть, откололся, когда я ударила им Генри по голове.
— Он высосет из тебя всю жизнь…
Я хватаю кристалл и бью Генри прямо в лицо, проводя острыми краями по его челюсти. Плоть рвётся, мягкая и мокрая. Генри кричит. Сквозь разорванную щеку видны его зубы.
Он откатывается, хватаясь за лицо. Свежая кровь и слюна стекают по его запястью, пока он воет сквозь пальцы. Ковёр полностью пропитан кровью.
Мои руки смыкаются на его шее. Мокрые пальцы сплетаются вокруг горла и сжимают. Я не могу остановиться. Перед глазами только красное, розовое и фиолетовое, когда неоновая вывеска загорается в окне.
МАМОЧКА.
Пара рук обвивает меня сзади.
МАМОЧКА.
Скайлер так быстро оказывается у меня за спиной, что я взвизгиваю от неожиданности. Мы оба падаем на пол.
МАМОЧКА, НЕТ.
Голос Скайлера врывается мне в голову. Зрение плывёт. Я не могу ясно мыслить. Ничего не вижу.
Когда я поднимаю голову, вижу Скайлера, прижавшегося к Генри. Господи, этот мальчик защищает Генри от меня.
— Скайлер… отойди от…
Теперь я точно слышу сирены, вой пожарной машины приближается. Нам нужно убираться отсюда, но
