ты не колдун? – Амбруаз снова ткнулся носом в рисунок, обмакнул перо в чернильницу.
– Да.
– И он крайне не расположен заводить знакомство?
– Да.
Учёный ухмыльнулся и его рот на миг обрёл сходство с лунной впадиной.
– Лучший вариант – не встречаться с таким колдуном, риттер. Вообще лучший вариант не встречать носителей магии, которые отчего-то злы на вас.
– Сделаю это своим фамильным девизом и завещаю детям. – В моём голосе звучало достаточно ядовитой благодарности, чтобы он хмыкнул. Потёр испачканными в чернилах пальцами нос.
– Право, риттер. Не знаю ни о чём подобном.
– Тогда узнай. Я помню об артефактах, которые нейтрализовали магию.
– Кобальтовой ветви и частично Зелёной. Но я сейчас же зароюсь в книги. А потом поеду в университет и поспрашиваю у добрых знакомых. Всё равно сегодня девочка отказалась от учёбы.
Я не стал интересоваться, почему Элфи так решила. Понятно, что из-за вчерашнего. Так-то она обожает занятия. Поблагодарил его и всё так же босиком отправился в столовую.
Никто из таверны ещё не приходил, чтобы забрать принесённое: завтрак, уже давно остывший, стоял на столе, как и грязная посуда. На тарелках у места Элфи лежали ярко-алые пустые панцири раков и бледно-розовые – креветок.
Моя воспитанница любит эти морепродукты, в отличие от меня. Зато не переносит яйца ни в каком виде, поэтому высокий омлет с зеленью лежал под колпаком нетронутым. Что меня сделало почти счастливым. Как и кофе, пускай и холодный.
В жизни появился смысл. И даже какая-то цель. Я помнил, какой сегодня день, но времени оставалось много, так что я собирался провести ещё один разговор.
Поднялся наверх, по пути проверив дверь Личинки. Надёжно. Заходить к ней не стал. Эта гадина не стоит времени. К тому же сейчас она найдёт брешь в моём настроении. Пусть сидит на табурете и мечтает о своём Иле. Его ей в этой жизни не видать.
Древо продолжало цвести, но находилось уже в начальной фазе исхода этого периода. Первые белые лепестки упали на пол, меж узловатых корней и, полагаю, к концу недели тут всё будет точно прошёл снег. А пока шмели деловито жужжали, облетая каждую ветвь.
Элфи восседала в своём излюбленном кресле, закинув обе ноги на правый подлокотник, меланхолично листая атлас морских открытий прошлого века.
– Я в порядке, – сказала она мне, предвосхищая вопрос. – Даже не простыла.
– Так уж и в порядке? – Я проявил мягкую настойчивость.
– Ну хорошо, – сдалась воспитанница, прикрывая книгу и закладывая пальцем нужную страницу. – Я разочарована в себе. Сильно. Я – трус.
– Трусиха?
– От этого слова в нашем обществе веет каким-то жеманным кокетством. Ой, я такая трусиха и боюсь мотыльков. Сейчас упаду в обморок. Мелко. А я – трус. Правильно, что ты не берёшь меня с собой в Ил.
Ох уж эта юность и бескомпромиссность к самой себе. Никто не может быть более строг к собственным ошибкам, часто мнимым и надуманным, чем молодые создания.
– Довольно смешно слышать о трусости от человека, который в одиночку заходит к Личинке и без колебаний готов продырявить ей башку.
Её не удалось сбить с пути:
– Личинка привычное зло. Существо Ила. А здесь – были люди. Меня в первый раз хотят убить люди, Раус. И я… растерялась. Застыла. Не могла думать. Там, в переулке, даже ничего не попыталась сделать.
– Без оружия? У тебя было только мокрое платье с оторванным рукавом.
Она упрямо закусила губу:
– Я способна драться и без рапиры. У меня с собой был нож, который ты подарил.
– По счастью, появился Плакса и не потребовалось проверять, насколько бы у тебя получилось. И у меня.
Элфи несколько раз быстро моргнула:
– Я ощутила себя совершенно бесполезной. Напуганной маленькой девчонкой.
Она и есть маленькая девчонка. Но что-то не хочется спорить с ней об этом факте.
– Ты не бесполезна и уже много раз помогала мне в разных делах. Так что перестань себя корить. Это непродуктивно. И помни, что боятся все. Хотелось бы мне сказать, что ты привыкнешь, но я всем сердцем желаю, чтобы больше никто и никогда не нападал на тебя.
– А если бы Плакса не появился?
– Я бы их убил сам.
– А я бы мешала. Потому что ты тоже испугался.
Врать не имело смысла:
– Конечно. Все боятся.
– Испугался за меня. Что повредят мне. Это могло сделать тебя слабым.
Я улыбнулся:
– Каждый человек переживает за ребёнка. Я не являюсь исключением. Если бы с теми, кого прикончил Плакса, были дети – было бы то же самое.
– Хм… – И она сказала с ожесточением: – Я должна научиться не бояться. Не быть в такие моменты обузой для тебя. Уметь убивать людей.
Я вздохнул и взял её лицо в свои руки, глядя в несчастные глаза:
– Убивать людей. Скажешь тоже. Ты помнишь, о чём просила меня много лет назад? Когда Рейн ушёл и не вернулся? Ты хотела свободы, независимости и полного освобождения от светских обязательств нашего общества. Ни балов, ни приёмов, ни всего того, что обязаны делать юные девушки Айурэ, если они желают найти удачную партию, как только это разрешено законом. Я полностью оградил тебя от этого, как ты и просила. И подобное было довольно взрослым решением для того возраста. Чего ты хотела?
– Знаний, – прошептала она.
– Знаний, – кивнул я, улыбнувшись. – Ты хотела познать мир, и я обеспечил тебя всем, что требовалось для этого. Лучшие учителя и одна из лучших библиотек. Ты стремишься в Ил, и я обещал, что возьму тебя с собой, когда придёт время. Так?
– Так.
Я отпустил её лицо и чуть отодвинулся:
– Ты сама выбрала путь своей жизни, Элфи. И если помнишь, я не был с ним согласен, но не стал мешать, ибо каждый должен делать выбор. На радость или беду. Ты выбрала знания, учёбу и понимание Ила. А не бой, драку и убийство людей. Твои предки их столько успели убить ещё до рождения Когтеточки, что ты можешь не думать об этом до конца своих дней. Достаточно убийств.
Она усмехнулась. Как Рейн. Как… я. Как… моя нелюбимая бабка. Я знал эту родовую усмешку слишком хорошо.
После неё можно здорово повеселиться. Или же сжечь мир дотла.
Интересно, что в итоге выберет Элфи. При любом раскладе я поддержу её, иначе, дери совы, на кой нужна семья?
– Ну хорошо. Забуду об убийстве гадких людей, что хотят отправить тебя в желудок Сытого Птаха, и сосредоточусь на истории Ила, – наконец произнесла девчонка со смирением прилежной ученицы.
– И это прекрасно.
– Но если ты считаешь, что моя тревога исчезла, то сильно ошибаешься. Ведь ещё ничего не кончено.
Врать смысла никакого. Её в три года нельзя было обмануть и
