котором было написано: «В такой-то день, в такой-то час я выступлю из Рима и, если будет угодно богам, остановлюсь у первой остановки». Затем перечислялись по порядку остановки, затем – лагерные стоянки, затем места, где следует получить продовольствие, и так далее, вплоть до границ с варварами. С этого же места начиналось молчание, чтобы варвары не знали планов римлян.
Однако, похоже, что в Риме не все были согласны с военными планами императора. Лампридий (XLVIII) упоминает о попытке сенатора из древней фамилии Овиния Камилла, человека очень изнеженного, поднять против Александра восстание. Судя по характеристике, Камилл был из партии дружков Гелиогабала. Тайны они хранить не умели, поэтому Александру вскоре было донесено, причем вина Овиния сразу же была доказана. Зная цену подобным хлыщам, Александр пригласил его в Палатинский дворец, «поблагодарил» за то, что тот добровольно принимал на себя заботу о государстве, от которой отказываются хорошие люди, когда ее на них возлагают, затем отправился с ним в сенат и назвал его там участником верховной власти, между тем как тот был в ужасе и чуть ли не умирал от страха. Затем Александр вновь принял его в Палатинском дворце, пригласил на пир и наделил знаками императорского достоинства, да еще лучшими по сравнению с теми, какие носил он сам. Поиздевавшись подобным образом, Александр напомнил Овинию, что объявлен поход против варваров и предложил ему отправиться туда со своим войском, если желает, либо отправиться вместе с ним. Понятно, что своего войска у Овиния не было и предложение было лишь формой издёвки. После этого Камилл, видимо, был записан в дуксы штаба императора. Когда поход начался, Александр сам пошёл пешком и Овинию предложил идти рядом. Тот, пройдя пять миль, стал отставать; тогда Александр приказал ему сесть на коня. Когда же после двух переходов тот устал и от верховой езды, Александр посадил его в крытую повозку. Овиний начал умолять простить его или даже казнить, но прекратить издевательства. Только тогда Александр отпустил его под домашний арест, поручив его охрану своим преданным гвардейцам. Он приказал Овинию отправиться в свои имения, где тот еще долго прожил. Впоследствии, однако, он был убит – по приказу императора Максимина. Лампридий оговаривается, что подобный случай рассказывали и о Траяне, но уверяет, что дело было именно при Александре.
Итак, когда настал заранее определенный день, Александр, принеся положенные при выступлении в поход жертвоприношения, сопровождаемый сенатом и всем народом, вышел из Рима. Плебс провожал императора со слезами, привыкнув к его мягкому правлению.
Дальше опять включается Лампридий, который описывает марш Александра по Италии и Балканским провинцим. «Он провел его при такой дисциплине, таком уважении к императору, что можно было бы сказать, – поход совершают не воины, а сенаторы. Всюду, где проходили легионы, трибуны были всегда молчаливы, центурионы скромны, воины вежливы. На самого Александра… провинциалы смотрели как на бога. Да и сами воины любили молодого императора… Они были прекрасно одеты, обуты даже красиво, великолепно вооружены, обеспечены конями с отличными уздечками и седлами. Вообще, всякий, кто видел войско Александра, понимал, что такое Римское государство. И сам он старался казаться достойным своего великого имени и – мало того – превзойти великого македонянина. Он говорил, что должна быть большая разница между римским Александром и македонским». Он завтракал и обедал в раскрытых палатках, причем ел солдатскую пищу на виду у всех и ко всеобщему удовольствию. Он обходил почти все палатки и никому не позволял отлучаться из части. Если кто-нибудь сворачивал с дороги в чье-нибудь владение для мародёрства, то – в зависимости от достоинства этого владения – подвергался в его присутствии наказанию палками или розгами, или же – штрафу; если же такие наказания были несовместимы с высоким положением виновного, Александр обращался к нему с самыми тяжкими упреками. Он говорил: «А ты хочешь, чтобы на твоей земле было сделано то, что ты делаешь у другого?». Он часто повторял слова, которые он запомнил, услыхав их от каких-то иудеев или христиан, и, наказывая кого-либо, приказывал глашатаю говорить: «Не делай другому того, чего не хочешь самому себе». Он так любил это изречение, что приказал написать его в Палатинском дворце и в общественных сооружениях.
Питание воинов во время похода он распределял так, что они получали продовольствие на остановках и не носили с собой, как это обычно делается, съестных припасов на семнадцать дней. Больных воинов, даже самых младших, он сам навещал в палатках, возил в крытых повозках и помогал им всем необходимым. Если они заболевали очень тяжело, он распределял их по городам и поместьям у наиболее уважаемых отцов семейств и у безупречных матрон. Понесенные последними расходы он возмещал независимо оттого, выздоравливали ли воины или умирали [Элий Лампридий. Александр Север XLVII, L, LI].
Услыхав о том, что один воин обидел какую-то старушку, Александр лишил его воинского звания и отдал ей в рабы, чтобы тот кормил ее, так как он был тележным мастером. Эта мера огорчила воинов, но Александр заставил воинов принять её. Он не боялся армейских солдат, легкомысленно завышая их моральные качества и считая, что достаточно относиться к ним справедливо. Он говорил: «Воин не внушает опасения, если он одет, вооружен, обут, сыт и имеет кое-что в поясе» [Элий Лампридий. Александр Север LII. 1]. Очень упрощённое представление.
Позже в Азии местные династы начали присылать и привозить императору дары. Их он помещал в храмах. Преподнесенные ему драгоценные камни он продал, полагая, что владеть драгоценными камнями – женское дело: их нельзя раздать воинам, и мужчине нельзя их иметь. Когда какой-то посол преподнес его жене через него же самого две жемчужины огромного веса и небывалой величины, он приказал продать их. Оказалось, что продать их нельзя, ввиду невозможности установить их цену. Тогда он предназначил их на серьги Венере (в храм) – чтобы императрица, если она будет пользоваться тем, чего нельзя купить, не подавала дурного примера другим. Это рассказ Лампридия. Вопрос в том, что к этому времени Александр давно развёлся. Неужели правы те, кто утверждает, что император женился вторично?
Всё же, если Лампридий не сильно преувеличивает, то италийский корпус Александра показал высокую дисциплинированнось и отличное оснащение. Передвигался он высоким темпом. Тогда же, конечно, были мобилизованы преторианские флоты из Мизен и Равенны, и они должны были обеспечить снабжение армии. Поставки и подкрепления по морю были гарантированы назначением префекта Публия Саллюстия Семпрония Виктора, на которого была возложена ответственность за избавление морей вокруг Сардинии от пиратов. Остров, должно быть,
