же, как и подо мной, но в стене есть ряды маленьких планок, аккуратные отверстия, в которые можно просунуть палец. Я ничего не чувствую внутри. Попробовав несколько отверстий, я прослеживаю всю длину стены и добираюсь до следующей, затем еще и еще. На полпути мои пальцы натыкаются на стекло.
Окошко.
Я прижимаюсь к нему лицом и пытаюсь выглянуть, но по ту сторону ничего нет. Только темнота.
Слабо сжимаю кулак, чтобы постучать по узкой полоске стекла.
— Выпустите меня, — мой голос хриплый. Я пытаюсь снова, вкладывая в удар по окну столько силы, сколько могу. — Кто-нибудь, выпустите меня…
Что-то отодвигается от окна, и я испуганно отступаю на шаг. Внезапно за стеклом вспыхивает яркий свет. В щель на меня смотрит мужчина со смертоносной улыбкой.
Эйб Мидус.
Я снова сажусь на задницу. Свет исчезает.
Появляется. Исчезает. Появляется. Исчезает. Его силуэт виднеется под этот ритм света. Мое сердце колотится так сильно, что кажется, будто оно подкатывает к горлу. Но я упираюсь руками в пол и заставляю себя подняться.
Когда выпрямляюсь и смотрю на него, Эйб оставляет свет включенным, сжимая в поднятой руке пульт.
Я оглядываю помещение, залитое светом.
И точно понимаю, что это такое. Ротационная печь периодического действия.
— И мы знаем, что Бог действует на благо тех, кто любит Его, кто был призван в соответствии с Его предназначением, — говорит Эйб, его голос приглушен из-за тяжелой стали и толстого стекла. На лице мрачная, торжествующая улыбка. — Это Бог подсказал мне идею привести тебя сюда.
— Выпусти меня, — на глаза наворачиваются слезы ярости. Я выдерживаю пристальный взгляд Эйба и берусь за ручку, которую теперь вижу на двери. Толкаю ее, но она не поддается.
Эйб поворачивает руку, демонстрируя кровавые следы, проступающие сквозь белую марлю, обмотанную вокруг предплечья.
— Собака пыталась защитить тебя. Такая преданная, — Эйб наклоняет голову, его глаза изучают мое лицо. Я впиваюсь короткими ногтями в ладони. — Как думаешь, твой муж будет так же предан? Или его преданность заключается в чем-то другом?
Я ничего не говорю. Страх — это спираль, которая плотно обвивается вокруг моих мыслей и заманивает их в ловушку. Я, возможно, и не знаю, каковы планы Эйба, но догадываюсь, что он проверит все мои границы и прорвется сквозь них. И если он задает этот вопрос, то, скорее всего, в первую очередь хочет разбить мне сердце.
— Зачем ты это делаешь?
— Зуб за зуб.
Мои брови сходятся на переносице. Я пытаюсь найти связь между этим человеком и тем, что я сделала, но не могу ее найти. Для того, чтобы он предпринял такие усилия, чтобы посеять хаос в моей семье, и разработал тщательно продуманный план, есть только одна причина.
— Я убила того, кто был важен для тебя.
Выражение лица Эйба проясняется, а затем наполняется удивлением. Почти восторгом. Он издает недоверчивый смешок, прежде чем вознести руку к небесам в знак благодарности.
— Пусть правосудие течет, как вода, а праведность — как нескончаемый поток, — его улыбка преображается, когда он опускает руку, и я понимаю, что не такого ответа он ожидал. — Знаешь, я почти отказался от своих планов полномасштабного возмездия в пользу простого убийства тебя и Кейна, а потом Бог свел вас в браке. Во второй раз я чуть не сбился со своего пути, когда пришел в студию Кейна, намереваясь поддаться своей слабости и отомстить ему, но Бог остановил мою руку, когда ты вошла в дверь. Ты передала Его пожелания в заключительных нотах моего шедевра. Господь знал то, чего не знал я, — твое нечестие заслуживает наказания. Воистину, Божественное вдохновение.
— Точно так же, как ты судишь других, тебя будут судить, и той же мерой, которую ты используешь, — говорю я, и глаза Эйба сужаются. — Ты можешь цитировать Библию сколько угодно, но я все равно знаю, что ты за человек. Выпусти меня.
— Это не от меня зависит.
— От тебя.
Эйб качает головой.
— Не от меня, — он резко поворачивается, как будто услышал что-то вдалеке. Когда его взгляд возвращается ко мне, он сияет от радостного возбуждения, которое возникает, когда ты наблюдаешь, как твои замысловатые планы воплощаются в жизнь. Этот взгляд мне знаком, потому что я тоже чувствовала подобное. — Все зависит от Кейна.
Эйб нажимает кнопку на пульте, и комната за узким окном погружается в темноту. Его силуэт исчезает.
Как только он уходит, я снова берусь за дверную ручку, отчаянно дергая. Несколько раз пинаю ногой. Направляюсь к задней стенке духовки, где есть вторая дверца, но эта ручка тоже не поддается, а окошко на этой дверце закрыто, так что я не могу выглянуть наружу. Я все еще пытаюсь выбраться, когда в окне позади меня загорается свет.
— Опусти оружие, и у тебя появится надежда спасти любимых, — раздается из-за двери голос Эйба, обращенный к тому, кого я не вижу. — Если ты этого не сделаешь, они все умрут.
Мои глаза сужаются, когда я пытаюсь понять, что он имеет в виду. Его слова разрывают мне грудь, словно когти, которые царапают все изнутри и оставляют яд в ранах. Кто-то еще в опасности, а я даже не знаю, кто именно.
Новая волна отчаяния захлестывает мое сердце. Я осматриваю дверь по периметру в поисках потайного выхода.
— Разве нынешняя технология не удивительна? — говорит Эйб, отвлекая меня от попыток найти выход из стальной коробки и ситуации, в которой у меня нет контроля. — Я могу запрограммировать все эти духовки с помощью приложения. Например, установить простой таймер, по которому духовка начнет работать через пять минут. Точно так же я могу следить за автомобилем Роуэна Кейна с помощью приложения и видеть, что он движется в нашем направлении по шоссе I-95. Я даже с помощью телефона могу установить таймер, который активирует бомбу, которую я поместил под его двигатель, и все это одним нажатием кнопки. Одним касанием пальца я могу нажать «Отправить» на заранее подготовленном электронном письме для властей, в котором содержатся неопровержимые доказательства, указывающие на не кого иного, как Лаклана Кейна, ответственного за убийства Стэна Трамбле, Кристиана Ковачи, Келли Эллис и всех остальных змеев в этом гнезде, которое недавно померло. И потом я просто заблокирую свой телефон, а ты не сможешь этому помешать.
Я чувствую, как в моей груди клокочет сдавленное рыдание. Но прежде чем я теряю сознание, я слышу издевательский смех, доносящийся откуда-то из-за спины Эйба. Тон сразу становится знакомым. Лаклан. Я прижимаюсь лицом к стеклу и смотрю налево, но не вижу его.
— Бомба? — он пытается
