чувствую себя совершенно иначе. Менее напуганной и более внимательной к деталям. Загвоздка в том, что в последние дни с ощущением времени у меня периодически возникают проблемы. Оно то скачет рывками, то застывает, словно в черной дыре, но никогда не бывает привычно размеренным и понятным. И я даже не знаю, что лучше в сложившейся ситуации – ускорить стрелки часов, замедлить или остановить. Все три варианта скрывают за собой определённую опасность. К тому же при всем желании я вряд ли смогу повлиять на то, что ждет нас за бронированными воротами «Крыла Орла». Новый бой, смерть или очередная передышка?
Обернувшись на Харпера, беру в быстрый фокус его сосредоточенное лицо, размышляя о том, как ему за столько лет не осточертели служба и постоянный риск на грани выживания? Можно ли осознанно хотеть такой жизни?
Вспомнив об Эрике, отвожу отрешённый взгляд в сторону. Мой брат хотел… Более того, Эрик грезил о военной карьере. Меня осеняет внезапная мысль или, скорее, предположение. Если Харпер не врет и действительно родился и вырос на Полигоне, он должен знать моего брата. Черт, почему я не догадалась спросить, когда была такая возможность?
Осматриваясь по сторонам и вдыхая запах металла и машинного масла, я чувствую подспудную тревогу, сворачивающуюся змеиным клубком в области солнечного сплетения. Солдаты суетливо готовятся к посадке, Харпер, как обычно, командует «парадом», техника работает на полную мощность, наполняя пространство урчащими звуками моторов. Но среди всей этой суматохи я ощущаю странный диссонанс. Что-то определённо не так…
Пристально оглядывая группу бойцов, замечаю, что не хватает нескольких знакомых лиц. В груди мгновенно возникает неприятное чувство, беспокойство поднимается волной, накрывая удушливым шлейфом подступающего страха.
Среди присутствующих не видно Юлин, Финна и Амары, а также одного из бойцов и сержанта Тэрренса. Пересчитав еще раз и не обнаружив ошибки, до крови закусываю щеку изнутри. Внутренний голос твердит, что это не случайность, но я упрямо пытаюсь подавить панику, цепляясь за надежду, что их просто отправили выполнять другую задачу или они еще не успели подойти. Возможно, Юлин понадобилось дополнительное время собраться….
– Харпер, – приблизившись к майору, я дотрагиваюсь до его плеча. – Тут не все члены отряда.
Он полностью сосредоточен на раздаче приказов и никак не реагирует на вопросы, что только усиливает мое волнение. Сердце сжимается от дурного предчувствия. Что если пока я спала и «расслаблялась» с Харпером, с Юлин случилось нечто…
Нет, я не могу и не хочу об этом думать. С меня довольно трагических новостей. Дайте хоть сутки прожить без потерь и потрясений! Разве я о многом прошу?
– Ответь мне, черт бы тебя побрал! – стиснув зубы, требую я, но Кайлер лишь коротко бросает через плечо:
– Обсудим позже, Дерби. Надень шлем и садись в первый броневик. Ты едешь со мной.
– Не раньше, чем увижу своих друзей! – со злостью выплевываю я.
Он медленно оборачивается и, смерив меня сумрачным взглядом, отводит в сторону. Когда его руки властно ложатся мне на плечи, я отчаянно дергаюсь, догадываясь, что услышу сейчас нечто ужасное и непоправимое. Харпер удерживает меня на месте, напряженно сведя брови на переносице. Уставившись на образовавшийся между ними суровый разлом, мысленно твержу, как молитву: «Пожалуйста, пусть с ними все будет хорошо».
– Мне жаль, Ари, – тихо произносит Кайлер, окатив меня кислотным душем неотвратимой реальности. Я сжимаюсь под его пронизывающим сочувственным взглядом, ощущая, как нервный зуд распространятся по всему телу. Кожа горит, к лицу приливает жар, словно меня на долю секунды погрузили в кипяток.
– Нет…, – отчаянно мотаю головой, испытывая острое желание закрыть ладонями уши и забиться в угол, как тогда, в детстве на катере…
– Инициар Ши подверглась ускоренной мутации М-вируса, который не был обнаружен в ее крови в установленные сроки. Тэрренс и Лиамс нарушили протокол, когда вошли в отсек изолятора, – всматриваясь в мои глаза, отчетливо произносит Харпер. – Это стоило им жизни.
Оцепенев от шока, я роняю проклятый шлем, внутренности простреливает острой болью. Меня словно режут наживую, я медленно истекаю кровью, бессильно корчась в предсмертной агонии. Мне нужно на воздух, вдохнуть разряженный кислород, зарыться лицом в снег…
– Мутировавшая особь убила обоих. У них не была шанса. Мы ничего не успели сделать, – продолжает Харпер. Каждое его слово, словно контрольный выстрел в голову, но я какого-то черта до сих пор живу и дышу.
– Он забыл тебе сказать, что поджарил Финна, когда тот был еще жив и умолял о помощи, – раздаётся откуда-то с боку резкий голос Шона.
Я слышу его сквозь нарастающий гул и бешеную пульсацию крови в ушах. Что он такое говорит? Это же неправда?
– Скажи, что ты этого не делал, майор, – почти беззвучно молю я.
Он медлит всего секунду, но этого достаточно, чтобы понять – Ховард не соврал. Да и зачем ему лгать? Юлин и Финн… они … мы… Я не могу, не могу поверить, что их больше нет. Сдерживая рыдание, инстинктивно прижимаю ладонь к трясущимся губам. Так вот куда он отлучался! И ни слова мне не сказал. Вел себя, словно ничего не произошло, а я… я целовала его, чувствуя запах гари и пребывая в счастливом неведении.
Это жестоко и нечестно. Все равно что пировать на костях. Чем мы тогда лучше животных? Внутри всё переворачивается: обида, боль и гнев смешиваются в один адский коктейль, оставляя во рту едкий привкус горечи.
Зачем он так со мной?
Из милосердия, внезапно осознаю я. В его понимании оно выглядит именно так – встряхнуть и подарить мне короткое забвение, чтобы потом окунуть в океан боли и скорби.
– Термальная стерилизация, – звучит короткий и бескомпромиссный ответ, вызывающий во мне глухую вспышку гнева.
– Что? – мой голос срывается, глаза наполняются слезами.
– Согласно протоколу, – Харпер делает шаг вперед, бесцеремонно вторгаясь в мое личное пространство. – При выявлении неконтролируемой мутации, которая угрожает команде, мы обязаны уничтожить источник угрозы вместе с зоной поражения.
– Но он был ещё жив! – почти кричу я, сжимая кулаки, чтобы хоть как-то сдержать ярость и боль. – Ты мог его вытащить!
– Нет. Я не мог. – Харпер смотрит прямо в глаза, без тени сомнений. – Открыть изолятор, внутри которого находится источник заражения, равносильно умышленному массовому убийству. Я должен думать о безопасности своего отряда, – цедит он, проговаривая каждое слово. – Это мой долг, черт возьми.
– Меня бы ты тоже сжег? – импульсивно бросаю я.
– Если ты заразишься, это лучшее, что я смогу для тебя сделать, – холодно чеканит он и, развернувшись, направляется к своим бойцам, с интересом наблюдающими за разыгравшейся сценой. – В броневик, Дерби. Быстро, – не оглядываясь, приказывает он и переключается на глазеющих солдат. – Что уставились? По машинам и выезжаем. Времени в обрез.
– Что с Амарой? –
