за радиостанцию, погрозились отдать под трибунал. Потом сказали: мойтесь, приводите себя в порядок, отдыхайте, на рассвете поступит новое задание. У меня есть фотография, снятая 6-го мая, в штабе корпуса. У машины с радиостанцией стоит команда ВПУ. Я и Таня с двух сторон от Николая Ерошенко, высокого, статного. Мы ему по плечо. Между нами и Ерошенко выглядывает радист Сучков. Коля Кобылин, – совсем мальчишка на этом снимке, хотя для нас авторитет, умелец, мастер, снайпер эфира – сидит на капоте. Увидев недавно эту фотографию, он рассмеялся и сказал, что это же его внук. Радист Асеев рядом со мной, тоже юный, вид как у школьника. Все свежие после бани. Машина как новенькая. Обода колес покрашены свежей белой краской. Деревья вокруг покрыты молодыми листьями. На траве цветут маленькие цветочки. Почти все с наградами – торжественный снимок после падения Берлина, а у Татьяны только гвардейский значок, кто-то, наверное, дал. Я уже старший сержант, хотя погон не видно. 17 апреля, во время работы на ВПУ, мне исполнилось 20 лет. Об этом я вспомнила только в корпусе. Любопытно, что нашлась еще одна фотография с надписью: “Команда ВПУ. I5/IV-45 г.“, перед выездом на Берлин. Между снимками три недели и взятие Берлина. Вся команда сидит на “виллисе”, погибшем в Потсдаме. Он стоит на краю автотрассы. На снимке 17 человек, а на фотографии от 6-го мая – 11. 6 человек погибли в Потсдаме. Сличаю фотографии, нахожу отсутствующих на более поздней. Пытаюсь вспомнить их имена, фамилии, – и не могу. Фотография маленькая, деталей не различить. Там же и вторая машина, сгоревшая под Беелитцем. Уродливый такой фургончик “Додж“, поменьше мощного “Студебеккера”.
Наш корпус получил благодарности Верховного Главнокомандующего и был отмечен в его приказах от 23, 25, 27 апреля, 2 мая и был удостоен почетного наименования Берлинский. Я, как и все участники операции, была награждена медалью “За взятие Берлина”. Высокое звание дважды Героя Советского Союза получили летчики нашего корпуса В.И. Андрианов, Т.Я. Бегельдинов, И.Х. Михайличенко, М.П. Одинцов и сам В.Г. Рязанов.
Глава 11. На помощь Праге. Конец войны.
Новое задание было – срочно выехать на Прагу. Наш путь лежал через только что – всего несколько часов – освобожденный Дрезден. Жуткое впечатление производил город. Одни руины. Между ними расчищена узкая дорожка для движения транспорта. И одуряющий, рвотный, тяжелый трупный запах. Авиация союзников уничтожила город почти со всем населением. Под неразобранными развалинами покоились тысячи немцев. Когда я ходила по трупам под Белгородом, такого страшного запаха не было. Под руинами Дрездена было погребено сто тридцать семь тысяч человек.
Дрезден взяли 8-го мая. К овладению городом были причастны и наши штурмовики. Проезжали мы его в этот же день, когда еще гремели последние бои за город.
Вскоре начались горы. Снова мы шли с танками. Натужно ревели моторы, поднимаясь вверх, к перевалам. Эти горы, кажется, носят название Рудных. Склоны почти сплошь были покрыты лесом. Как везде в Германии, дороги и в горах находились в прекрасном состоянии.
Мы неслись, не сбавляя скорости, обгоняя иногда танки, если была такая возможность. Нас окликали знакомые танкисты из армии Лелюшенко. Мы, к стыду своему, их не узнавали. Такими похожими выглядели все они в своих черных комбинезонах и одинаковых шлемах.
Граница с Чехословакией обозначилась не только горными перевалами и начавшимися спусками, но и заметным ухудшением дорог. В Чехословакии дороги, хоть и тоже неплохие, но уже не те спокойные, какие-то ласковые и уютные немецкие автострады. Перевалы были только что отбиты у врага. Где-то в окрестностях, за обочинами, изредка слышалась стрельба. Мы продолжали движение.
Скорость продвижения замедлилась в чехословацких городах и селах. Население буквально засыпало нас цветами. Машины медленно пробирались через ликующую толпу. Нигде и никогда я не видела ничего подобного, такой восторженной встречи. Люди, одетые в праздничные одежды, размахивали национальными и советскими флагами, предлагали нам пиво, хлеб, молоко. Повсюду были свежие, только что нарисованные плакаты, лозунги, портреты, написанные наспех, но искренне и с любовью. Поневоле заражала атмосфера праздничности, огромного подъема, радости, торжества.
Наши танки вошли в Прагу ночью 9-го мая, по пути сломив сопротивление противника в далеко не бескровных боях. Первым посадил самолет на Пражский аэродром капитан Бегельдинов. На летном поле никого не было. Оно могло оказаться заминированным. Бегельдинов, дав команду, повел к земле один свой самолет. Следом сел весь полк. Из-за строений начали выглядывать люди и, видя звезды на крыльях, с криками “Наздар!” бросались к машинам.
Положение запутывалось нехваткой информации. Сообщали о подписанной 7 мая в городе Реймсе безоговорочной капитуляции всех немецких войск, а затем сообщалось, что в Берлине готовится подписание акта полной и безоговорочной капитуляции.
Вот что писал о Пражской операции В.Г. Рязанов: “Тотчас после занятия Берлина (2 мая 1945 года) войска 1-го Украинского фронта, в первую голову танки Рыбалко и Лелюшенко, ринулись на юг, на освобождение Праги, и 9 мая 1945 года в 5 часов утра мы были в Праге. Я в тот же день посадил на аэродром Прага свою авиацию, 10-го и 11-го летали на разведку и установили положение группировки Шернера, который не принял условия капитуляции и пытался продолжать войну.
В этой операции характерной является стремительность движения танков, и то, что вовремя были нащупаны авиацией основные пути по южным склонам Судет, где немцы пытались вырваться на запад, и основные пути сопротивления, которыми немцы прикрывали эти пути. Узлы сопротивления были ликвидированы и пути отхода перехвачены.
Правда, с утра 9 мая был некоторый момент замешательства, когда был объявлен праздник Победы, и сначала от командующего воздушной армией я получил распоряжение боевых действий не проводить. Потом лично маршал Конев приказал мне бить противника, который пытался пробиться на запад. Вечером 9 мая была потрясающая картина, когда я поднял полностью весь корпус, и стали бить немцев на переправах через реку Эльба.
11 мая 1945 года войска 1-го Украинского фронта соединились с войсками З-го Украинского фронта южнее г. Прага, группировка Шернера была окружена и пленена, и в этот день закончилась Великая Отечественная война.
Корпус закончил войну, именуясь: 1-й гвардейский штурмовой авиационный Кировоградско-Берлинский Краснознаменный орденов Суворова и Кутузова корпус. Я, по совокупности за Сандомирскую и Берлинскую операции, был награжден второй медалью “Золотая Звезда”, получив звание дважды Героя Советского Союза.»
И.С. Конев, выступая 4 июня 1945 года, после вручения орденов Суворова 1-му гвардейскому штурмовому авиационному Кировоградскому Краснознаменному ордена Суворова корпусу и 9-й гвардейской штурмовой авиационной Красноградской ордена
