что у тебя стригут. Вот, пастухи твои были с нами, и мы не обижали их, и ничего у них не пропало во все время их пребывания на Кармиле; спроси слуг твоих, и они скажут тебе; итак да найдут отроки благоволение в глазах твоих, ибо в добрый день пришли мы; дай же рабам твоим и сыну твоему Давиду, что найдет рука твоя» (1Цар. 25:7–8).
Требование Давида полностью подпадало под статью УК РФ 163 – «вымогательство», и к тому же оно очевидно умаляло могущество Набала. Поэтому он в возмущении отказал Давиду. Он сказал:
«Кто такой Давид, и кто такой сын Иессеев? ныне стало много рабов, бегающих от господ своих; неужели мне взять хлебы мои и воду мою, и мясо, приготовленное мною для стригущих овец у меня, и отдать людям, о которых не знаю, откуда они?» (1Цар. 25:10–11).
За этот нечестивый ответ Набала немедленно настиг гнев Божий. Он умер, а его жена и его имущество достались Давиду.
Мы легко можем предположить, что любой царь был бы не очень доволен, если бы услышал, что сбежавший от него дружинник занимается разбоями на периферии и мало-помалу превращается во влиятельного полевого командира, угрожающего его власти. Недоволен был и Саул. Он отправился в пустыню Маона ловить Давида, и тут Давиду представился повод проявить свое великодушие. Он прокрался в лагерь Саула и имел полную возможность убить царя, но вместо этого великодушно оставил ему жизнь.
Это настолько важный эпизод в легенде о Давиде, что он имеется сразу в двух источниках.
Согласно одному из этих источников, Саул зашел пописать в пещеру, где скрывались Давид и его люди. Двавид мог убить царя, но вместо этого лишь незаметно отрезал край его одежды (1Цар. 24:4). Согласно другому источнику, Давид прокрался в лагерь и взял кувшин с водой и копье от изголовья Саула (1Цар. 26:12).
Мотивация необыкновенного великодушия Давида в обоих случаях была одинаковая: он не посмел убить Саула, ибо тот был Мессия (помазанник) Яхве, и поэтому его особа была священна.
«И сказал он своим людям: да не попустит Яхве, чтобы я сделал эту вещь моему господину (адони) Мессии Яхве, – наложить на него руку, ибо он Мессия Яхве» (1Цар. 24:7). «И сказал Давид Абишаю: не уничтожай его, ибо кто наложит руку на Мессию Яхве и будет безвинен?» (1Цар. 26:9).
Мотивация Давида, ежели подумать, несколько удивительна.
Во-первых, она радикально противоречит тому, что было сказано в истории с Самуилом. В истории с Самуилом нам было заявлено, что сам факт появления царя есть акт измены Израиля богу. Это – точка зрения Девтрономиста.
Девтерономист считает царскую власть неудачным экспериментом и изменой Израиля Яхве. Он предпочитает, чтобы народ находился не под властью царей, а под властью избранных богом людей, к которым, надо думать, Девтерономист/Иеремия скромно относил себя.
Однако сразу оба источника Девтерономиста предлагают другую версию. Царь является Мессией Яхве, и даже «адони Машиях Адонай, моим господином, Мессией Господа», и потому неприкосновенен.
Но самое удивительное в этой мотивации то, что, согласно нашему тексту, помазанником Яхве в этот момент был сам Давид, а Саул был раскоронованным самозванцем. Бог отобрал престол у Саула и отдал Давиду! Но, как мы видим, Давид в обоих источниках ничего не знает о своем помазании.
Вскоре после этого Давид поступил на службу к филистимлянам, а именно к царю филистимского города Гата. Филистимляне в это время были главными врагами Израиля, и Саул постоянно с ними сражался. Он погиб в сражении с царем Гата в битве при Афеке, и во время этой битвы Давид был военным командиром на службе царя Гата.
История о том, что Давид служил тому самому царю Гата, который убил царя Израиля Саула, Давида не красит, и поэтому в нынешнем своем виде она имеет целых два объяснения. Один из наших источников утверждает, что да, Давид-де пытался было устроиться на службу к царю Гату, но тот испугался, что ему будет служить тот самый Давид, о котором поют песенку «Давид истребил десятки тысяч», и хотел его убить. Насилу Давид притворился сумасшедшим, – и чертил на дверях, и пускал слюну по бороде своей – и тем избежал смерти (1Цар. 21:14).
Таким образом, согласно одному нашему источнику, Давид вовсе не состоял на военной службе у филистимского царя Гата. Это все была какая-то ошибка и неправильный слух.
Напротив, согласно другому источнику, Давид служил царю Гата и даже получил от него во владение город Циклаг, который с тех пор входил в состав Иудеи. Царь Гата также позвал Давида участвовать в битве при Афеке, той самой, в которой погиб Саул. Давид прибыл по зову царя Гата, однако в самой битве он не участвовал. В последний момент филистимляне усомнились в его надежности и услали его прочь. Поэтому Давида нельзя обвинить в том, что он вместе с филистимлянами убил царя Израиля Саула. Никакого участия он в битве не принимал (1Цар. 29:11).
Заявив это, наш второй источник попадает в довольно трудное положение, потому что после битвы, в которой Давид не участвовал, у него оказались царские инсигнии павшего Саула. Единственным разумным тому объяснением служит то, что Саула убили именно люди Давида. Или же что после битвы, в которой пал цвет Израиля, царь Гата поставил над Израилем свою марионетку Давида и с этой целью передал ему инсигнии Саула.
Однако имеющийся у нас текст находит объяснение и тут.
Согласно ему, царские инсигнии Саула, – венец с головы и запястье с руки, – принес Давиду некий человек, бывший вместе с войском Израиля. Несмотря на то, что этот человек служил в войске Израиля, он был амалекитянин (это, как мы увидим, очень важная деталь). Он по просьбе Саула добил Саула после поражения, а потом снял с него венец и запястье и принес Давиду.
Давид, конечно, жестоко покарал этого святотатца. Он приказал отрубить ему голову за то, что тот поднял руку на помазанника Божия, и устроил траур и плач по Сауле и его сыне Ионатане (2Цар. 1:16).
Более того, Давид сочинил трогательную песнь, славящую военные достижения Саула и Ионатана. «Краса твоя, о Израиль, поражена на высотах твоих!» – пел царь Давид о своих поверженных противниках (2Цар. 1:19). Именно в этой песне он сделал свое шокирующее признание. «Скорблю о тебе, брат мой Ионатан; ты был очень дорог для меня; любовь твоя была для меня превыше любви женской» (2Цар. 1:26).
Из этой песни было очевидно ясно, что Давид не имел никакого отношения к
