убийству Саула и Ионатана. Ровно наоборот. Саул был несправедлив к Давиду; он ни с того ни с сего бросался в него копьем, он гнал его и хотел убить. Но Давид не подал к этому ни малейшего повода; он не убил Саула, когда имел к тому возможность, и оплакал его гибель, когда это сделали филистимляне.
Это враги незаслуженно ненавидели царя Давида. Царь Давид всегда любил своих врагов.
Если царь Гата рассчитывал, что его вассал Давид и вправду станет царем Израиля после гибели Саула на поле брани, то он просчитался. Царем Израиля стал сын Саула, Ишбаал, а Давид после битвы при Афеке захватил Хеврон, – сравнительно крупный для тех мест религиозный и экономический центр к югу от Иерусалима[23].
Примечательно, что контингент, с которым Давид воевал в это время, описывается как «шестьсот гиттян», то есть шесть сотен жителей Гата (2Цар. 15:18). Давид захватил Хеврон с филистимским военным контингентом.
Итак, если верить нашим источникам, первое серьезное усиление Давида произошло после смерти Набала, а второе – после смерти Саула. Именно после битвы при Афеке Давид захватил сначала Хеврон, а потом Иерусалим, которые оба находились за пределами царства Саула, но представляли собой удобные плацдармы для атаки.
Так оно и произошло: Давид начал нападать на израильтян, «и была продолжительная распря между домом Давидовым и домом Сауловым. Давид все более и более усиливался, а дом Саулов более и более ослабевал» (2Цар. 3:1).
Так, – сообщает нам Девтерономист, – продолжалось до тех пор, пока главный военачальник Ишбаала по имени Авнер (в Синодальном переводе он называется красивым французским словом Авенир) не решил изменить Ишбаалу. Он отправился в Хеврон, захватив с собой Микаль, сестру Ишбаала и жену Давида. Давид устроил Авнеру пир и заключил с ним союз, – но надо же тут было такому случиться, что на следующий день один из военачальников Давида, Иоав, по собственному почину убил Авнера, чтобы отомстить за убитого Авнером единокровного брата.
Давид никакого отношения к этому убийству не имел и жестоко его осудил. Он горько оплакал Авнера, как до этого он горько оплакал Саула и Ионатана. Он устроил ему роскошные похороны в Хевроне. Он шел за гробом и громко плакал. По обыкновению, Давид сочинил Авнеру роскошную погребальную песнь. Он сказал, что Авнер был вождь и великий муж. «И узнал весь народ и весь Израиль в тот день, что не от царя был убит Авнер, сын Нера» (2Цар. 3:37).
Впрочем, Иоав, – убийца оплаканного Давидом Авнера, – остался доверенным лицом Давида и начальником его войска.
После этого два военачальника Ишбаала убили своего царя, взяли его голову и принесли Давиду в Хеврон. Разумеется, благочестивый царь Давид снова не имел никакого отношения и к этому кровавому преступлению. Он немедленно казнил подлых убийц.
«И приказал Давид слугам, и убили их, и отрубили им руки и ноги, и повесили их над прудом в Хевроне. А голову Ишбошета взяли и погребли во гробе Авнера, в Хевроне» (2Цар. 4:12).
Только теперь – после убийства Авнера, которое произошло после пира в Хевроне, и после убийства Ишбаала его собственными полководцами в его собственной постели, – Давид стал царем Израиля. Он завоевал эту корону, как мы видим, не на поле боя. Он получил ее в результате жестоких и коварных убийств. Но сам он к этим убийствам никакого отношения не имел.
Он был праведен, и Яхве вознаградил его за праведность.
Но и это еще был не конец, потому что у Саула, как у всякого восточного владыки, оставалось многочисленное потомство. По счастью Давида, в какой-то момент на Израиль напала засуха, и когда Давид спросил Бога о ее причине, то оказалась, что она наслана на Израиль в отместку за жестокое обращение Саула с гаваонитянами.
Гаваонитяне были жителя Гаваона, – города, располагавшегося на территории царства Саула и имевшего, согласно книге Иисуса Навина, нееврейское население. Трудно сказать, почему вдруг Яхве, регулярно требовавший вырезать всех неевреев, обиделся за гаваонитян, которых Саул резал из ревности по Яхве, но факт есть факт. Давид поклялся гаваонитянам дать все, что те просили, и оказалось, что те попросили дать им на истребление все потомство Саула.
«И взял царь двух сыновей Рицпы, дочери Айя, которая родила Саулу, Армони и Мефибошета, и пять сыновей Микаль, дочери Саула, которых она родила Адриэлу, сыну Барзиллая из Мехолы, и отдал их в руки гаваонитян, и они повесили их на горе пред Господом. И погибли все семь вместе; они умерщвлены в первые дни жатвы, в начале жатвы ячменя. Тогда Рицпа, дочь Айя, взяла вретище и разостлала его себе на той горе от начала жатвы до того времени, пока не полились на них воды Божии с неба, и не допускала касаться их птицам небесным днем и зверям полевым ночью» (2Цар. 21:8–10).
Единственный оставшийся в живых потомок Саула был Мефибаал, сын Иоанатана. Давид поселил его в собственном доме; тот ел от стола Давида и был постоянно окружен его шпионами. Мефибаал был хром и потому не мог претендовать на статус царя.
Царь Давид и пропаганда
Так – вкратце – рассказывает нам Девторономист о благочестивом пути помазанника Божия царя Давида.
Что мы можем заключить из этого рассказа?
Первое, что видно невооруженым глазом, – это бессовестная пропаганда. Целью этой пропаганды является желание представить Давида, основателя династии, в наилучшем свете, – что необычайно сложно, учитывая, что Давид шел к власти через трупы, предательство, рэкет и измены.
Возьмем, к примеру, историю со смертью Набала и женитьбе на его вдове, и остановимся на ней немного подробней.
Согласно Девтерономисту, персонаж с удивительным именем Набал (имя это буквально значит дурак), – был «большой человек». Он жил в местечке Маон (14 км от Хеврона), вел свое происхождение от Халева кенита и имел три тысячи овец.
Давид, скрывавшийся в это время «в пустыне Маона», обратился к Набалу с просьбой «дать рабам твоим и сыну твоему Давиду, что найдет рука твоя» (1Цар. 25:8).
Как легко можно догадаться, Набал не очень-то был доволен этой просьбой, и послал Давида в самых оскорбительных выражениях. «Зачем же мне забирать еду от своих людей и отдавать ее бандитам?» – поинтересовался Набал.
Давид в ответ опоясался мечом и двинулся к Набалу, чтобы перерезать в его доме каждого мочащегося к стене.
По счастью, в этот момент в дело вмешалась жена Набала, прекрасная Абигаиль. Пастухи мужа рассказали ей, как добры к ним были люди Давида.
«Эти люди очень добры к нам, не
