в свое совершеннолетие, Иштар, — мягко улыбаюсь себе, качая головой, сжимая в руке нагретое солнцем дорогое для меня золотое украшение.
Я понимала, что скоро должна буду их отпустить …
Своего сына и дочь…
Накинув на голову светлый платок, что защищал меня от проворных лучей знойного палящего солнца, останавливаясь у самого обрыва скалы и окинула грустным взглядом открывшийся вид.
Когда-то ты мне сам открыл это место, Иштар… Вот только… я была настолько слепа и глупа, что из-за своей пожирающей меня ненависти, не видела яркий свет твоей души, то чувство, что раздирало твое сердце на части.
Прости меня, Иштар за мою холодность… Смахнув слезу, надеваю браслет.
— За время взросления нашей дочери… — внимательно всматриваюсь в горизонт. — Иша успела покорить много одиноких сердец, но… — замолкаю, раздумывая над словами. — Сердце нашей дочери принадлежит только одному бесстрашному воину… И моему заклятому врагу, — горько улыбаюсь, поднимая глаза на вырывающихся из песка вдалеке трэптов.
— Нам пора, госпожа, — прерывает мой монолог Рашит.
— Смогу ли я принять ее выбор, Иштар? — это последнее, что я тихо шепчу в пустоту, оборачиваясь к худощавому мужчине в коричневом длинном балахоне.
А может, мне стоит убить сына Тории руками своей дочери? Спасти свою дочь и искоренить зло, зародившуюся в душе жестокого мальчишки… С его смертью исчезнет и проклятый дар моей девочки… Но готова ли я, пойти на это и позволить ей страдать так же, как страдаю сейчас я…
Тревожные мысли в моей голове не давали покоя. Как же мне быть? Чтобы ты сделал, Иштар на моем месте?.. Ради чего все это? Неужели на потеху своей мести?
Мое прошлое покрыто тонкой черной вуалью… А будущее застлано белым туманом…
Моя жизнь одно большое разочарование, как черный лист с маленькими светлыми пятнами. Точно хаотичные белые мазки оставленные сломанной кистью сумасшедшим художником. Они олицетворяют мои лучшие мгновения в жизни, но сейчас они снова закрашены…
— Я скучаю по Иштару, — с легкостью срывается с моих губ, Рашиту.
— Я знаю. Я вижу это в ваших глазах.
Разговор с ним мне всегда был приятен. Он не скрывал от меня свои мысли. Не прятал уродливую правду в обертке красивой лжи.
Рашит с уважением принял мой выбор и не смел препятствовать мне, несмотря на превратности судьбы.
— И что же ты в них видишь, мой друг? — холодно усмехнулась ему.
Короткими шагами достигнув мужчину, заглянула в его большие, желтые как девственные пески нашей пустоши, глаза.
— Грусть. Скорбь. Отчаяние.
Не отводя от него свой взгляд, одобрительно киваю и следую к своей лошади.
— Я не стану тебе повторять, что моя дочь и сын не должны знать, что я снова была здесь, — ледяным тоном обратилась к нему.
Он сцепил руки перед собой и впился в меня внимательным взглядом.
— Твое молчание — знак согласия?
— Рано или поздно они все равно узнают… Может, стоит признаться им, что вы не отказались от своего мужа и всё так же тешите себя надеждой, скорее уйти вслед за ним?.. Ждете подходящего времени…
— Я не спрашивала твоего мнения! — резче, чем следовало, ответила я. — Если я захочу услышать твое мнение, я обязательно тебе об этом скажу, а сейчас… — делаю глубокий вздох, медленно успокаиваясь, — просто кивни, что ты услышал меня.
На лице мужчины не дрогнул ни один мускул. Оно снова оставалось таким же отрешенным, как и всегда, будь это чья-то казнь или рождения моей дочери. Единственный раз, когда он проявлял хоть какие-то эмоции… это была наша первая встреча. В храме. Где я проходила обряд, чтобы стать наложницей своего господина.
Усмехнулась себе, вздернув бровь.
Сколько же всего было… И как много воды утекло с тех пор…
Забравшись на коня, посмотрела на ожидающего моего приказа мужчину.
— Сегодня решающий день, так не будем же опаздывать, Рашит.
В дороге я раздумывала о его словах. Может, он прав и мне следует все рассказать своим детям.
Грустным взглядом окинула место.
Как же я любила приходить сюда. Оставаться наедине с собой, со своими мыслями. Укрываться от всех ненавистных мне глаз. Я знала каждый его уголок. Именно здесь, Иштар открыл для меня свое сердце… А я просто растоптала его! Совершила ужасную ошибку, за которую расплачиваются теперь наши дети. Какая же глупая я была.
Мной двигала обида. Предательство. Разочарование. Ведь человеческая душа может страдать также сильно, как и любить.
Я не слушала свое сердце, глубоко погрузившись в свое отчаяние. Я искала ответы там, где их никогда не было. Смотрела в печальные глаза любимого мужчины и не могла прочесть в них безграничную любовь к себе. Я отрицала ее. Не принимала. Отказывалась. Сколько времени я еще буду корить себя за это?..
Через сколько мук я прошла. Моя душа умирала и возрождалась. Мое сердце успело окаменеть, отмереть и снова забиться. Сегодня я снова видела во сне свою мать. Ее глаза цвета малахита грустно смотрели в мои. С ней был мой отец, который не шелохнулся увидев меня. Я ощущала его любовь ко мне, но истинная и безграничная любовь была только к моей матери. Единственное, что тогда сорвалось с ее пухлых губ: «Твое солнце садится, чтобы взошло…»
— …Моей дочери, — заканчиваю ее фразу вслух, вжимаясь в седло, смотря вперед.
Сон или предупреждение? Я не знала. Последнее, что я запомнила из ее наставления: «Будь сильной».
Можно ли ею быть, когда в клочья разодрана твоя плоть? Когда наизнанку вывернули твою душу перед шакалами? Когда отняли все? Когда изуродовали твое тело и душу… Нет. С меня достаточно! Ту маску, что я надевала для своих детей, пора содрать. Больше невыносимо смотреть им в глаза и врать, прятать в своем сердце кровоточащую от боли дыру …
Заезжая в Старый город, я каждой клеточкой своей кожи предчувствовала чью-то смерть… Ее смрадное дыхание пробежалось по коже… Ее ласковый шепот коснулся души…
С тех самых пор, как угасли мои силы, она стала самым ярым моим врагом. Она мучительно долго мучила меня своим кровожадным и томительным ожиданием. Играла с моим терпением… Наслаждалась тем, что больше она не в моей власти… снова сама по себе…
Я знала, как с голодной жадностью горят ее пустые глазницы, как долго она ждет того момента, чтобы сделать свой решающий и последний бросок…. Но моя пустота и безразличие к ней каждый раз ее останавливают.
Где бы я ни находилась, что бы я ни делала, стоило мне вспомнить о ней, прислушаться к ее дыханию и покорно опустить перед ней свою голову,
