оборачивается через плечо, быстро оглядывая бойцов на заднем сиденье.
– Держитесь крепче. Сейчас нас немного потрясет, – произносит командным тоном.
– Почему падают дроны? – выкрикиваю я, с содроганием наблюдая, как стальные птицы массово врезаются в землю и разлетаются на куски, оставляя огромные пылающие воронки.
За секунды запорошенное снегом белое поле покрывается черными зияющими язвами, из центра которых появляются рыжие языки пламени. Ядовитый туман, сотканный из дыма и пепла, жадно пожирает все вокруг. Видимость минимальная, как и наши шансы добраться до проклятых пещер.
– Потеря сигнала, либо сбой системы управления, – сквозь гул в ушах долетает до меня голос Харпера.
– Что могло вызвать сбой? Это значит, что… база? – с ужасом осекаюсь, не решившись закончить мысль.
– База «Спрут» больше не отвечает, а это может означать только одно: ее атаковали, – с глухой яростью отвечает Харпер. – И, возможно, враг захватил систему дронов и вывел ее из строя.
– Хочешь сказать, что шершни способны на это? – с долей скепсиса бросает Ховард. – Каким образом, майор?
Харпер игнорирует вопрос, у него просто нет времени на лишние разъяснения. Он сосредоточен на том, чтобы вытащить нас из этого ада. И ему лучше не мешать.
Я замираю, судорожно вжимаясь в сиденье, и лихорадочно пытаюсь осмыслить услышанное. В отличие от Шона, мне доводы Кайлера не кажутся ни фантастическими, ни бредовыми. Сбой всех систем Полигона несколько недель назад является прямым доказательством того, на что эти твари способны… Один чертов мутант обесточил и взломал защиту самого укрепленного и неприступного острова Корпорации. Харпер не сказал мне этого прямо, но другого объяснения нет.
В диверсию изнутри я не верю.
Люди не сотрудничают с мутантами. Они их корм.
Броневик медленно движется через снежное поле, оставляя глубокие следы от мощных колес. Один из беспилотников падает прямо перед нами, образуя внушительную воронку. Харпер пытается затормозить, но машина сильно кренится вбок. Бойцы сзади громко матерятся. Даже непоколебимый майор выплёвывает сквозь зубы емкое ругательство. Когда несколько летательных аппаратов обрушиваются по обе стороны бронированной машины, я надрывно кричу, инстинктивно вжимая голову в плечи. Серия взрывов поднимает в воздух комья грязного снега и земли.
– Дальше не проехать, – рявкает Харпер, заглушая двигатель. – Берем оружие, боезапас и выходим. Прямо сейчас.
Я хватаю автомат, руки трясутся, в голове пустота, действую на рефлексах, быстро и четко исполняя приказы командира. Никто не осмеливается возразить или подвергнуть сомнению решение майора. Сейчас он – наш единственный ориентир в этом огненном чистилище.
Оставив броневик, мы шагаем через поле. Вокруг – бескрайняя пылающая земля, испещрённая смердящими зияющими ранами. Нетронутых островков остается все меньше. Ледяной ветер обжигает лицо, несмотря на фильтры шлемов. Крохотные снежинки кружатся в воздухе, сливаясь в беспорядочном танце с крупицами пепла и словно насмехаясь над нашей никчемностью. Вдалеке виднеются скалы, чёрные, грозные, но обнадеживающие. Только бы добраться. Только бы успеть…
– Вперёд! – командует Харпер. – Не отставать, держаться плотнее.
Мы двигаемся быстро, хотя ноги увязают в снегу, холодное металлическое оружие тянет руки. Дышать тяжело, не от усталости, а от осознания того, что это может быть наш последний марш-бросок. Внезапно я оступаюсь и проваливаюсь правой ногой в скрытую под снегом яму. Падаю, растягиваясь на ледяной земле. В подвернувшейся лодыжке пульсирует боль.
– Вставай, – Харпер уже рядом. Его сильные руки без лишних слов поднимают меня на ноги. Я покачиваюсь на свирепствующем ветру, мужские пальцы в перчатках сильно вдавливаются в броню на плечах, не позволяя мне снова упасть. Долю секунды он пристально всматривается в мое лицо, в суровых зеленых глазах проскакивает незнакомое выражение. Смятение? Беспокойство? Раздражение? – Можешь идти?
Я лихорадочно киваю, не в силах вымолвить ни слова. Чувствую себя обузой, слабачкой и бесполезным грузом. На глазах закипают слезы, но не от жалости к себе, а от злости.
– Уверена? – майор буравит меня вопросительным взглядом. Шон и остальные тоже останавливаются, оглядываются на нас. Любая заминка сейчас равносильна смерти. Из-за моей неуклюжести они все рискуют.
– Да, уверена, – твердо отвечаю я.
– Тогда идем, – резко бросает он и, крепко ухватив меня за локоть, практически волочет вперед.
Ботинки утопают в рыхлом снегу, каждый шаг словно вгрызается в землю, отзываясь глухим стуком в холодной, вязкой тишине. До спасительных скал остаётся совсем немного. Я изо всех сил стараюсь не замедляться несмотря на то, что каждое движение даётся всё тяжелее. Сквозь гул в ушах и грохот отдалённых взрывов до меня доносятся отрывистые команды Харпера. Его твердый раскатистый голос и поддерживающая сила, толкающая вперед, снижают планку моей паники. Близость майора необъяснимым образом придает энергии, активируя скрытые резервы, о существовании которых я и не подозревала. Даже пульсация в лодыжке постепенно стихает. С каждым новым шагом по раскуроченной взрывами земле я начинаю двигаться увереннее и быстрее.
Шон с одним из солдат идут впереди, их фигуры мелькают в густом дыму, словно миражи на грани реальности. За спиной я слышу напряжённое дыхание бойцов, замыкающих нашу группу. Мы движемся плотной колонной, будто связаны невидимой нитью, которая может оборваться в любой момент.
Внезапно совсем близко раздаётся оглушительный хлопок. Невидимая ударная волна обрушивается на нас, толкая меня в снег. Я чувствую, как холодная земля вмиг становится моей тюрьмой. Взрыв выбивает весь воздух из лёгких, и я оказываюсь придавленной тяжёлым телом Харпера, который в последний момент накрывает меня собой.
Слишком поздно…
Резкая боль взрывается в левом предплечье, словно раскалённое лезвие прорезает плоть, вгрызаясь в мое тело через броню. Я хочу закричать, но из горла вырывается лишь тихий стон.
На мгновение всё замирает. Тишина наполняется гулом крови в ушах, а перед глазами вспыхивают тёмные пятна. Мне хочется сдаться, погрузиться в эту спасительную темноту, но в голове звучит голос отца. Громкий, строгий, он словно вытягивает меня из небытия:
«Вставай! Ты почти у цели. Вспоминай, Ари… Пора.»
Распахнув глаза, вижу склонившегося надо мной Харпера. Мир вокруг расплывается дымом и хаосом.
– Жива? – он кричит, но его слова доносятся до меня, как через толстый слой ваты. На покрытом сажей визоре тонкой паутиной расходятся трещины. Мы оба знаем, что значит разгерметизация, и чем она грозит.
– Кажется… нам конец, Кайлер, – хриплю я онемевшими губами и, подняв руку, дотрагиваюсь пальцами до пробоин на его шлеме. – Сдохнем вместе… как ты и обещал.
– Дура, – выплевывает Харпер, бегло осматривая мою рану. – Поживем еще, – дает новую клятву, которую вряд ли сможет исполнить.
– Что с ней? – Сквозь дымную завесу различаю приближающегося Шона.
Заметив, что я ранена, Ховард бросается вперед, но майор останавливает его резким жестом.
– Продолжать движение! – приказывает Харпер и, подхватив меня на руки,
