бизнесу. Склонившись над коренастой фигурой китайца, Хэнк разглядел на его лице следы тщательно скрываемой озабоченности. После обмена любезностями, столь необходимыми по восточному этикету, оба перешли к делу:
– Мы очень обеспокоены ситуацией в «Фанни Мэй» и «Фредди Мак». Мы теряем большие деньги,137 – осторожно начал бизнесмен. – Очень большие деньги.
Полсон и сам был обеспокоен ситуацией в этих мастодонтах ипотечного бизнеса, владеющих почти половиной жилищного рынка страны. Хотя «Фанни» и «“Фредди» были частными компаниями, покупка их ипотечных акций казалась беспроигрышным размещением капитала из–за поддержки государства, выступающего гарантом их надежности. Именно поэтому, в разгар бума, туда поспешили вложиться многие иностранные инвесторы138 и больше всех – китайское правительство. Расчет не оправдался. Ипотечный кризис прошелся и по этим гигантам, потерявшим более восьмидесяти процентов стоимости своих акций. Судя по всему, китайцы хотели воспользоваться личными связями с Полсоном, чтобы узнать планы американского правительства. Полсон же не мог допустить потерю главных партнеров по бизнесу, от которых во многом зависела экономика Америки.
Поняв, что ее присутствие стесняет говорящих, Венди тихонько отошла в сторону, следя за тем, чтобы никто не вмешался в начавшийся при ней разговор.
– Мы знаем друг друга много лет, – донесся до нее приглушенный голос мужа. – Поверьте, я сделаю все от меня зависящее для исправления ситуации. Вам не нужно об этом беспокоиться.
Она не стала прислушиваться к дальнейшим словам собеседников, а просто ждала Хэнка с бокалом шампанского в руке, улыбаясь и раскланиваясь со знакомыми. Бокал был уже почти пуст, когда он, наконец, подошел к ней.
– Что–то случилось? – тихо спросила Венди, заметив изменение в настроении мужа. – На тебе лица нет.
– Я сейчас узнал, что русские недавно предложили китайскому правительству совместно с ними без предупреждения выбросить на рынок все имеющиеся у них ипотечные облигации «Фанни» и «Фредди». Страшно, подумать что за этим могло бы последовать.
Полсон хлебнул из вовремя подставленной услужливым официантом рюмки коньяка.
– Ну, и? …
– Нет–нет… китайцы отказались. Надеюсь, русские никогда не пойдут на такой шаг в одиночку.
Русские, действительно, так и не осуществили свою угрозу, но об Олимпиаде пришлось забыть.
Пока его семейство наслаждалось соревнованиями, болея за американских спортсменов, Полсон не выпускал мобильника из рук: он не любил писать и–мейлы, считая это бесполезной тратой времени. Ему было легче и привычней общаться по телефону.
Нельзя сказать, что проблема с «Фанни»” и «Фредди» свалилась на него, как снег на голову. Еще несколько месяцев назад он начал осторожно прощупывать почву в конгрессе, пытаясь выяснить отношение истеблишмента к идее национализации этих двух гигантских кредитных агентств. Реакция была резко отрицательной.
– Здесь вам не Франция! – бросил ему в лицо один из конгрессменов.
– Это он мне говорит, – пытаясь справиться с растущим раздражением, думал Полсон. – Нашел социалиста.
В Капитолии могли не понимать всей сложности ситуации в целом, к тому же у «Фанни» и «Фредди» было сильнейшее лобби в конгрессе.
И именно эти обстоятельства вызывали у него самое большое беспокойство.
Зато в Капитолии знали, как вести закулисную игру: кто–то слил информацию о том, что правительство готовится к национализации «Фанни» и «Фредди» в газету «New York Times». Рынок ответил дальнейшим падением их акций. Полсону ничего другого не оставалось, как засадить свою команду за подготовку срочных мер по спасению этих кредитных агентств. И тут выяснилось, что там давно оперируют заемными средствами, превышающими в десятки раз их собственный капитал. Никто точно так и не смог подсчитать сколько понадобится денег на уплату таких колоссальных долгов. Пятьдесят? Семьдесят? Сто миллиардов долларов???
И вот сейчас в Пекине, держа в руке раскаленный от бесконечных разговоров мобильный телефон, Полсон узнал, что «Фанни» и «Фредди» начали ответную атаку, объявив, что у них достаточно капитала и они никогда не согласятся на национализацию.
– Какой там, на хрен, капитал!– сорвался Хэнк. – Где они его взяли? Насрали? И что они будут делать, когда Китай прекратит покупку их облигаций? Объявят дефолт?
И уже взяв в себя в руки, спокойно закончил, четко выговаривая каждое слово:
– Как секретарь казначейства я со всей ответственностью заявляю, что не могу позволить «Фанни» и «Фредди» утопить весь жилищный рынок Америки.
Хорошо сказано. Весомо и значительно. Осталось только понять, как осуществить это намерение, если конгресс его не поддержит. И, кажется, Хэнк Полсон понял.
Настороженное молчание встретило появление председателя ФРС Бернанке вместе с секретарем казначейства Полсоном на заседании комитета сената по банковским делам. Все знали, что речь пойдет о принятии решительных мер по спасению главных ипотечных агентств страны, и эти меры никому не пришлись по душе. Полсон просил предоставить казначейству временные чрезвычайные права на приобретение ипотечных акций «Фанни» и «Фредди», что практически означало установление государственного контроля над этими частными организациями. Бернанке спокойно и убедительно доказывал необходимость этого шага. Такого здесь не любили. И потом, когда истекает срок действия так называемых «временных прав»? До выборов нового президента осталось чуть больше двух месяцев. Вполне может так статься, что поменяется все правительство, вся экономическая политика. Тут ведь есть о чем подумать. Не пришлось бы потом отвечать за предоставление «чрезвычайных прав».
– Если у вас в кармане водяной пистолет, вам, может, и надо вытащить его из кармана, но если люди знают, что у вас базука139, может, ее и не придется вытаскивать, а? – попытался отшутиться Полсон, намекая на то, что чрезвычайные права могут и не понадобиться.
Шутка понравилась не всем, но и отказать в просьбе секретарю казначества, берущему на себя ответственность за спасение американской экономики, решились немногие. В конце концов, в случае провала отвечать ему, а не им. Просьбу Полсона удовлетворили большинством голосов.
Президент Буш был особенно лаконичен в решении вопросов, в которых мало что понимал:
– Понятное дело, Хэнк, я не экономист, но пока я в Белом доме, ты можешь рассчитывать на мою поддержку. Только, пожалуйста, скажи своим ребятам, чтобы они заменили слово «национализация» на что–нибудь более удобоваримое для слуха наших конгрессменов, а то они сожрут нас, сам знаешь с чем…
Как не знать, когда во многих газетах, не говоря уже о телевидении, Полсона называют не иначе как «социалистом» или «мистером Бэйл–аут». Пожалуй, впервые в жизни он встретил такое массовое непонимание и враждебность, но объясняться с медиа было некогда.
Национализация частного предприятия – дело для Америки непривычное, национализация же таких гигантов, как «Фанни» и «Фредди», событие и вовсе экстраординарное. Любой неосто рожный шаг чреват разбирательствами и судами. Поэтому, в обстановке полной секретности, в Вашингтон съехались лучшие
