остальные мужчины – свободы. Они хотят срывать множество цветков, и как только какой-то из них им надоедает, они его выбрасывают, чтобы сорвать новый, ведь их вокруг такое множество. Но при этом они даже не осознают, сколько причиняют зла, оставляя позади себя горы разбитых сердец. У них что, совсем нет совести?»
Так как же Кнуд использовал свободу? И что там насчет совести?
Куда он стал прилагать усилия? Ответ заключается в том, что он продолжал срывать цветы удовольствий и посещать школу, причем на первое у него уходило гораздо больше времени, чем на второе.
Имя следующего «цветка» было Анна Оливия Расмуссен, это была одна из многочисленных горничных в доме. В ноябре 1900 года у них с Кнудом Расмуссеном начались отношения, а 12 июля 1901 года она родила ему дочь, которую назвали Ода Амалия. И хотя отцовство не было окончательно установлено, множество свидетельств указывают на то, что оно было в высшей степени вероятным. В дополнение ко всему описанному Нильсом Барфодом и Кнудом Михельсеном многие поступки Кнуда Расмуссена становятся объяснимыми и понятными, если рассматривать их в свете его отцовства.
По мнению Нильса Барфода, вся эта история, конечно же, не представляла бы такого интереса – ведь подобное было не в диковинку – если бы отец ребенка впоследствии не превратился в известную личность, которой стали посвящать книги.
Неизвестно, когда Кнуду сообщили о его будущем отцовстве, возможно, он даже успел повидать своего ребенка. Нильс Барфод упоминает небольшое украшение с изображением эскимоса, найденное в детской колыбельке.
Также нет никаких сведений о том, как восприняли это событие родители Кнуда и какова была их первая реакция. Совершенно не понятно, как ввести мать и ребенка в их семью, однако с практической точки зрения все удалось устроить, и дело закрыли. Можно проследить влияние этой истории на отношения Кнуда с домашними, но это продлилось недолго, и вскоре все разбитые осколки были снова склеены.
Однако для Кнуда это было ударом, о чем свидетельствуют последующие месяцы, наполненные тревогой. Ему необходимо было уехать прочь, чтобы начать прокладывать себе путь, чтобы кем-то стать.
Лапландия
Кнуд поступил в университет, но появлялся там редко. Занимаясь чем придется, он пребывал в постоянных мечтаниях и посещал разные места, вызывая волнения матери. Она опасалась, что сын может попасть в плохую компанию.
Осенью он отправился в Ютландию. В Лунге это вызвало озабоченность: а что если эта поездка связана с чьей-то очередной беременностью? Ситуация была покрыта тайной. Не исключено, что Кнуд решил воспользоваться возможностью просто куда-нибудь уехать.
В феврале 1901 года в Стокгольме должны были состояться «Скандинавские игры» (Nordiska Spelen), представлявшее собой различные соревнования в зимних видах спорта.
Это был шанс. Один из его биографов, Нильс Фенгер, рассказывает следующую историю. Считая себя достаточно квалифицированным для участия в состязаниях в качестве погонщика собачьей упряжки, Кнуд решил продемонстрировать свои навыки. Разыскав директора копенгагенского зоологического сада Юлиуса Шиотта, он попросил одолжить ему собачью свору, но, к сожалению, собаки оказались слишком старыми и дряхлыми. Он зашел так далеко, что даже написал организаторам в Стокгольме, предложив им гонки на собачьих упряжках, но идея была отвергнута ввиду того, что подобные катания не принадлежат к видам спорта, принятым в скандинавских странах. Таким образом, участие в мероприятии и поездка в Стокгольм провалились.
Взамен этого Расмуссен заключил договор с журналом Illustreret Tidende, решив отправиться на Скандинавские игры в качестве корреспондента; итогом этой поездки стала журнальная публикация, увидевшая свет 24 февраля. Используя поэтический стиль, автор статьи ставил перед собой задачу вызвать у читателя ощущение личного присутствия. Сам же Кнуд, находясь на свежем воздухе, пребывал в полном очаровании от куда более привлекательного вида спорта в лице одной барышни из Лапландии. Статья заканчивается словами, которые якобы вырвались из уст лапландской девушки, держащей Кнуда за руку во время факельного шествия: «Слушай, а ведь мы с тобой являемся частью великого союза, берущего начало с древнейших времен, духом которого пропитаны “Скандинавские игры”!» И Кнуд добавляет: «Мысль о том, что за всем этим стоит современная система, вызвала у меня неожиданные эмоции».
В статье раскрываются три темы, которые впоследствии станут определяющими в его жизни, писательской деятельности и поступках. Как писатель он обладал отменной способностью адаптироваться к среде, в которой на тот момент находился, в письменной форме передавать свои впечатления и чувства, представляя читателю живую картину. Вторая тема, неявно всплывающая в данном контексте, – это интерес к этнографии и мифологии. Третья, не менее важная, – это ощущение противоречия между старым укладом и современным миром. И, пожалуй, самое главное: все, о чем он писал, было пропитано самой жизнью. Однако чувствуется, что в этот момент над ним довлеет чья-то воля и принуждение.
За статью ему заплатили 40 крон. Сумма была такой ничтожной, что Кнуд вернул ее редакции, заметив при этом, что если редакция испытывает финансовые трудности, то никакой оплаты он вообще не возьмет. Несомненно, это было красивым жестом, ведь на тот момент у него имелись проблемы с деньгами.
Нужно было идти дальше, но слишком быстро возвращаться домой ему не хотелось. Ввиду отсутствия денег запланированную поездку в Северную Норвегию пришлось отложить.
Во время пребывания в Стокгольме он посетил вечеринку для журналистов, на которой ему удалось достать бесплатный проездной по шведской железной дороге, чтобы таким образом добраться до снега и до лапландцев. Острую нехватку средств он сумел преодолеть, пообещав известному редактору Альберту Энгстрёму написать очерк в юмористический журнал «Стрикс» (Strix). Они познакомились на вечеринке и успели подружиться. Помимо этого Кнуд завел знакомство с редактором Вальдемаром Ланглетом, благодаря которому ему открывался доступ сразу к нескольким шведским газетам.
Из Стокгольма Кнуд Расмуссен пишет письмо матери, в котором можно проследить три основные темы. Упоминая о себе в третьем лице, он как будто бы наблюдает за собой со стороны и пытается объяснить ей, кого он видит перед собой. А видит он юношу, мечтающего путешествовать по миру. Следующая тема – это грусть, тоска по прошлому, по «былым временам», когда настоящее путешествие заключалось только в том, чтобы взобраться к маме на колени. Здесь налицо необходимость в отделении и некая необходимость извиниться перед матерью, но за что? Свое послание Кнуд так тщательно зашифровал, что раскрыть его смысл могли только посвященные.
Затем следует описание путешествия к лапландцам на север Швеции и Норвегии, от которого веет энергией и радостью приобретенного опыта. Какое-то время он прожил в доме у лапландки Свонни, гостеприимно предоставившей в распоряжение Кнуда Расмуссена себя,
