У них в головах есть что-то помимо литературы. Им придется быть пробивными, разумеется. Они же не будут сидеть и ждать, пока их кто-нибудь «откроет». Они будут требовать, чтобы их прочли[659].
Воннегут восхищался определенного рода нахальством.
«Стояла зима 1967 года, – вспоминает писатель Дэн Глисон, – и я дрожал от холода в одном из этих хлипких домиков под жестяной крышей… в нетерпении ожидая своего первого и единственного занятия у великого Курта Воннегута». Он был студентом-старшекурсником, специализировавшимся на журналистике. Вообще-то он не был записан на эти занятия, однако надеялся туда попасть и показать свои работы. Впрочем, оказалось, что в аудитории заняты все сидячие места. Воннегут предложил ему зайти перед началом следующего семестра: тогда, мол, он включит его в список.
И я честно собирался подчиниться, но когда пришло время следующего занятия… я стащил стул из другого домика, принес его в аудиторию к Воннегуту и уселся ‹…›. Заметив меня, он удивленно спросил, имею ли я право посещать эти занятия.
Я ответил:
– Ну да, разве вы не помните, что я был на предыдущем?
Он смерил меня озадаченным взглядом, немного помолчал и потом кивнул:
– Что ж… тогда ладно.
Спустя несколько недель он увидел меня в корпусе Студенческого союза и попросил присесть рядом:
– Это вы подали мне рассказ про трех мальчишек-подростков, которые спрятались в публичном доме?
Я ответил утвердительно.
– Мне очень понравилось, – сказал он. – Но признайтесь – вам не полагается быть на этих занятиях, ведь так?
– Похоже, что так.
Его лицо расплылось в широченной улыбке.
– Черт побери, я так и знал. Но я разрешил вам остаться, потому что мне понравилась ваша наглость. Без наглости в этом мире далеко не уедешь.
Это еще один [третий по важности] урок, который я усвоил благодаря Воннегуту: наглость распахивает перед вами двери[660].
~
Те писатели, которые цинично полагают, будто напечататься можно лишь «по блату», весьма наивны.
Издательское дело – это бизнес. Издатели хотят, чтобы их бизнес процветал. Они не собираются печатать что-то такое, что, как они полагают, не будет хорошо продаваться и/или не является перспективным. Они не намерены печатать то, что повредит их репутации. Журнал Redbook не купил бы у Сэндрофф ее рассказ, будь он плохо написан или не подходи он читательской аудитории.
Связи помогают, когда предлагаемый вами «проект» (так это называют в издательском мире) хорошо вписывается в издательскую стратегию и т. п. Если предлагаемые товары (т. е. рукописи) равнозначны во всем, рекомендация какой-нибудь фигуры с хорошими связями, конечно, может способствовать тому, что рекомендуемый текст предпочтут конкуренту. То же самое и с вакансиями. Да, связи могут пригодиться. Иногда они приносят невероятную пользу. А иногда – огромный вред. Но стараться работать как можно лучше надо независимо от связей.
Вот два примера из писательской карьеры Воннегута. Он познакомился с Ноксом Бергером еще в Корнеллском университете и возобновил знакомство, когда предложил один из своих рассказов журналу Collier’s, где Нокс в ту пору работал младшим редактором. Нокс отверг рассказ, заметив: «Нам это не подходит – многовато нравоучительности».
Спасибо за то, что прислали нам рукопись, которую мы вам теперь возвращаем. Мы внимательно прочли ее и с сожалением отмечаем, что она не соответствует текущим потребностям Collier’s.
