у входа в пещеру, другие выглядели более мирными: семья, собравшаяся у костра, стадо рогатых животных пасется между деревьями. Один из рисунков привлек мое внимание. На нем белым мелом была нарисована сидящая фигура, голову которой, подобно короне, окружала молния.
– Это твои рисунки? – спросил я у Шипящей-Кошки.
Она обернулась, и черепа, вплетенные в косу, зазвенели.
– Как ты думаешь, сколько мне лет? – спросила она.
Ответа у меня не было.
Она увидела рисунок, который привлек мое внимание.
– Очень старая ведьма, – сухо сказала она. – Нет. Эти рисунки были здесь, когда я нашла пещеру. Руки, что их рисовали, умерли задолго до того, как я с воем и плевками появилась в этом мире.
– Что привело тебя сюда? – спросил я.
– Путешествие, куда более длинное, чем твое, – ответила Шипящая-Кошка. – И я не стану о нем рассказывать, стоя посреди пещеры, в особенности пока мы не сядем у теплого огня, чего не случится, если ты не перестанешь задавать вопросы.
– Я же предупреждал тебя, что мне присуще любопытство.
Наконец мы вошли в огромный зал с таким высоким потолком, что мое маленькое пламя до него не доставало. Если бы не эхо – и сталактиты, свисавшие вниз из темноты, – можно было подумать, что мы оказались под открытым небом без звезд.
В центре зала стояла колонна в форме песочных часов, возникшая из сталагмита, встретившегося со сталактитом. Сотни отпечатков ладоней, все разных цветов и размеров, покрывали колонну, начинаясь от пола и уходя в темноту.
– Да, да, очень трогательно, – пробормотала Шипящая-Кошка. – Пойдем. Мой дом немного дальше.
– Как они их сделали? – спросил я.
– Шо, есть какой-нибудь способ его заткнуть? – спросила Шипящая-Кошка.
– Если достаточно долго не обращать на него внимания, он становится молчаливым и задумчивым, – ответил Доктор Шо. – Именно такой была моя стратегия.
– Я не настолько болтлив, – запротестовал я.
Окара заскулил – из солидарности со мной, сказал я себе, а не соглашаясь с Шипящей-Кошкой.
Лес сталагмитов поредел, впереди появилось теплое сияние, оказавшееся тлевшим костром.
За ним, оставаясь в тени, стоял дом, построенный в старых традициях найэни. Черепичная крыша напомнила мне Храм Пламени, деревянный каркас был скреплен колышками и клеем, а не гвоздями.
Рядом с костром лежала груда, как мне сначала показалось, плоских камней, но когда мы подошли ближе, я увидел, что это кости – дюжины бычьих лопаток, сложенных вместе.
Их покрывали буквы, которые я не узнал.
– Пока ты не спросил, – прошептал Доктор Шо. – Это не черепа, а кости. Черепа новые… среди прочего.
– А зачем они? – спросил я.
– Как много вопросов! – сказала Шипящая-Кошка. – Никаких разговоров, пока я не поем. У меня уже был готов суп, когда глупцы забрели в мой дом. Он не слишком наваристый, но я угощу вас чашкой. Бульон из грибов и… – Черепа в ее волосах застучали, когда она с улыбкой повернулась. – …Костей.
Они вошли вслед за ней в единственную просторную комнату дома.
В центре стояла жаровня, полная старого угля. На стенах висела коллекция покрытых трещинами лопаток, на которых были начертаны такие же непонятные буквы. Шипящая-Кошка развесила их на стенах на колышках случайным образом, и я не сумел увидеть никакой системы – почему эти оказались в доме, а остальные – у костра.
Суп оказался простым, однако сытным, и его было много. И, хотя у меня в голове роились тысячи вопросов, мой уставший разум уступил полному желудку. Шипящая-Кошка развернула соломенный матрас для меня и рассмеялась, когда я сразу на него улегся и начал засыпать.
– Этот? В самом деле? – сказала она, когда Окара подошел ко мне.
Пес гавкнул и свернулся возле моей спины. Шипящая-Кошка пожала плечами, и я сообразил, когда сон уже овладевал мной, что я со своими вопросами забыл ее предупредить, что за нами, возможно, снарядили погоню.
Мой разум плыл сквозь странный сон. Я видел океан, по нему катились огромные черные волны, над которыми поднимался пар. В земле возникла широкая трещина, и я увидел первобытные леса, объятые огнем. Огромные фигуры разгуливали повсюду, как гигантские корабли, оставляя глубокий след в узоре мира, ленты яркого света окутывали их головы.
Я проснулся от внезапного резкого звука и запаха жженой пыли. Рядом храпел Доктор Шо, одной рукой сжимавший ручки своего медицинского сундучка. Я встал, случайно разбудив Окару, и пошел на звук и запах в глубину пещеры.
Шипящая-Кошка сидела на корточках у огня, засунув конец длинной иглы в угли. Свободной рукой она взяла лопатку из груды, сложенной у костра. Покрывавшие ее руны показались мне похожими на логограммы, напоминавшие письмо сиенцев, но являлись символами, которых я никогда прежде не видел. Она прижала раскаленный кончик иглы к центру лопатки. Завиток едкого дыма стал подниматься в воздух, кость треснула. Шипящая-Кошка посмотрела на осколки, что-то пробормотала себе под нос и отбросила лопатку в темноту, где та со стуком упала на камни.
– Насколько я помню – а я не была в обществе уже некоторое время, так что могу ошибаться, – смотреть на других людей считается невежливым, – сказала она, протягивая руку к другой лопатке.
– Я не хотел тебя потревожить, – извинился я.
– Тогда тебе следовало спать дальше, – заявила она. – Или держаться подальше от моей пещеры. И, пока ты не спросил, я пытаюсь решить, что делать с тобой и твоей… собакой.
– И кости дают тебе ответы? – поинтересовался я.
Она кивнула.
– Эти руны и есть мой вопрос. Когда на кости появляется трещина, она дает мне ответ, иногда в виде простого «да» или «нет» – пожалуй «нет», в данном случае. Иногда я вижу ответ и испытываю облегчение. Иногда чувствую огорчение. В любом случае я понимаю, какой мне следует сделать выбор.
– Все это кажется мне излишне сложным, – заметил я.
– Когда я и мир были молодыми, очень старые ведьмы, способные чувствовать узор мира, но не понимавшие его, использовали такой метод, чтобы угадать желание узора. Они в него верили, действовали в соответствии со своей ворожбой, и им удавалось избежать катастроф и продлить собственные жизни. И это было… отчасти верно. Знание о том, что будет извержение вулкана, нашествие саранчи или лесной пожар, оказывалось полезным, но известие о катастрофе не всегда помогало ее предотвратить. Иногда оно становилось проклятием, а не благословением.
– Однако позволяло им сохранять прежний образ жизни, – заметил я.
– Ты стараешься изо всех сил, чтобы твои вопросы не выглядели как вопросы, – проворчала Шипящая-Кошка.
– Я не хочу тебя напрягать.
– Но у тебя нет угрызений совести из-за того, что ты вторгся в мою жизнь и требуешь знаний, которые я не могу
