немецких офицеров, живших в гостинице, отправили на юг Франции. Другие оказались в России. В тот момент, когда офицеры покинули «Риц», Коко не до конца поняла, что ждет впереди. Она не осознавала ту опасность, которую представляла война для нее самой.
Годом ранее американские самолеты присоединились к британским королевским ВВС и бомбили города и поселки в Европе. И хотя бомбы падали в пригородах Парижа, центр города все еще оставался нетронутым. Шпац сказал, что 1943 год войдет в историю Германии как самый ужасный. В стране мало что не пострадало. Самолеты союзников дотла сожгли Гамбург. Шпац говорил, что сухопутные войска США направляются в Европу, но никто не знал, когда и где они появятся. Они заняли Африку, высадились в Италии.
И вот они уже в Европе. Американцы высадились в Нормандии в июне, что стало для всех сюрпризом. Каждый день они подходили все ближе: взяли Кан, угрожали Шартру. Их самолеты уже бомбили окрестности Парижа. Что же с ней теперь будет?
*****
В Париже царила суматоха. Служащие отеля шепотом делились слухами о неудавшемся покушении на Гитлера. Шпац вынужден был признать, что это правда. Группа армейских офицеров попыталась убить фюрера, но попытка не удалась. Хуже того, адмирал Канарис был одним из заговорщиков, и теперь он исчез. В эти дни Шпац был необычно молчаливым, ушедшим в себя и бледным.
Звук ключа, поворачивающегося в замке, прервал мысли Коко. Она повернула голову и молча смотрела на вошедшего Шпаца. Он пришел раньше обычного. Не говоря ни слова, он сорвал с головы шляпу и положил ее на столик рядом с телефоном. Потом с торжественным выражением лица Шпац подошел к Коко и сел в кресло напротив. Между ними был только низкий стеклянный столик.
– Союзники под Парижем, Коко. Говорят, что впереди идут Свободные французские силы[9] Леклерка во главе с генералом де Голлем. Служба новостей Би-би-си сообщает, что первым делом они войдут в Париж. – Шпац замялся. Коко, не шевелясь, смотрела на него. – Мы уезжаем. Я еду домой, в Берлин. – Он сглотнул и посмотрел на Вандомскую площадь, избегая ее взгляда. – Тебе небезопасно оставаться здесь, Коко. В шестом округе толпа уже баррикадирует улицы. Как только союзники подойдут ближе, все станет еще хуже.
Так быстро! Шпац подался вперед, сцепил руки и зажал их коленями. На его лице читалась жалость.
– Ты понимаешь? Я должен уехать. – Он помолчал. – И ты должна уехать со мной.
Коко много месяцев боялась этого дня. Но теперь она думала о мрачности Берлина. Шпац поднял на нее глаза, и она покачала головой.
– Здесь ты в опасности, – настаивал он. – Ты должна поехать со мной. Париж пропитан насилием. По всему городу бунтуют крысы из Сопротивления, коммунисты и студенты, они жаждут крови. И «Риц» станет для них одной из первоочередных целей. Наши силы рассеяны, мы не сможем защитить тебя. – Не сводя с нее глаз, он потер затылок. – Ты не можешь рассчитывать на нашу помощь, Коко. Останутся только худшие из нас – СС. И поверь мне на слово, они не уйдут из города, не устроив резни. – Шпац протянул к ней руку. – Прошу тебя, поедем со мной. Мы вернемся в Германию вместе.
Коко взяла его руку, подняла на него глаза.
– Я не могу уехать. – Прошедшие четыре года они почти все время жили вместе. Шпац был ей дорог, но она его не любила. И правда заключалась в том, что она не могла жить среди серых зданий Берлина под куполом мрака. В Берлине больше не было света, музыки, смеха. – Это мой дом, и здесь я должна остаться.
И потом, Шанель – это Париж. Несмотря на письма с угрозами, несмотря на Сопротивление и СФ, с ней ничего не случится. Потому что если придут британцы и американцы, то ее план позволит ей продержаться, пока сброд будет выплескивать свою ярость, пока город успокоится при новых властях. А потом она обратится к британцам.
Шпац укладывал чемоданы, а Коко сидела и смотрела в окно. Когда он вернулся в гостиную, она услышала, что Алиса звонит вниз и просит прислать кого-нибудь, чтобы забрали его багаж.
Шпац молча встал перед ней. Он потянулся к Коко, и она встала, позволив ему обнять ее и прижать к груди. Она закрыла глаза, расслабилась, приникла к нему. Как бы ей хотелось, чтобы он не уезжал, ее старинный друг. Но когда она произнесла это вслух, Шпац отодвинул ее на расстояние вытянутой руки и заглянул ей в глаза.
– Я не могу остаться. Я немец, Коко, и сотрудник абвера.
– Я знаю.
– Тогда прощай.
– Нет. – Она коснулась пальцами его губ. – До свидания. Мы еще встретимся.
*****
Бои шли на улицах, сражались участники Сопротивления и остатки армии рейха. Люксембургский сад превратился в крепость вермахта. На крыше особняка в парке они установили пушки и пулеметы. Иногда по ночам Коко слышала выстрелы пушек на другом берегу реки. Порой город затягивало дымом, в воздухе витало ощущение опасности.
Парижане были в восторге, опьяненные победой, но настроены при этом были враждебно и готовились мстить. Продуктовые карточки можно было выбросить, и люди поспешили на рынки, но бои на дорогах, ведущих в Париж, только усиливали нехватку продуктов. Собирались разгневанные толпы. Люди говорили, что власть принадлежит им. Как только власть возьмет народ, все сразу наладится.
Танки вермахта, наконец, покинули Люксембургский сад, они двигались по бульвару Сен-Мишель, продолжая отстреливаться. И в этот момент горожане восстали. Бунт превратился в мародерство. В тот вечер Коко ужинала вместе с Арлетти в ресторане «Рица». С крыши здания напротив отеля раздались выстрелы. Женщины замолчали и смотрели на вспышки в темноте.
Коко осторожно положила вилку на край тарелки и огляделась. В ресторане никого не было, кроме них с Арлетти и метрдотеля на его обычном посту. В гостинице царила жуткая тишина. Коко хотелось услышать привычные звуки суеты официантов, музыку, разговоры гостей в зале и шум подъезжающих к «Рицу» автомобилей. Взгляд в окно подтвердил ее опасения. Она повернулась к Арлетти.
– Охраны больше нет.
– Да. – Актриса подняла на Коко глаза. В ее голосе слышалась горечь. – Все уехали. Мой Ганс, ваш Шпац. Охранники. Все. По словам Жеро, сегодня днем исчезли последние постояльцы-немцы. – По лицу Арлетти было видно, что она смирилась. – И мешки с песком убрали. Жеро сказал, что бойцы Сопротивления забрали их сразу, как только ушла охрана. Они их используют для возведения баррикад. Жеро не смог их остановить.
Продолжая жевать, Арлетти отвела взгляд.
– Но я ему не верю. – Она снова посмотрела на Коко. – Думаю, наш портье ждет прихода генерала де Голля. Он будет праздновать поражение Германии.
В ее глазах был
