Надпись из Метрополя в Малой Азии, сделанная в I или II веке н. э., сохранила имена тех, кто пожертвовал на гимнасий — место для атлетических тренировок и отдыха. Список предваряет следующая преамбула:
«На удачу и спасение императоров и всего их дома, когда Александр, сын Александра, внук Рексимаха, был жрецом, на второй день месяца дистра. В соответствии с декретом старейших граждан, когда Александра Миртона, дочь Асклепиада, являлась гимнасиархом, следующие лица освятили пожертвования императорам и старейшим гражданам».
Гимнасий был посвящен императорскому семейству и помещен под его защиту. Предназначен он был для граждан старше 60 лет (presbyteroi). Большинство благотворителей обещали оплатить триклиний — набор из трех кроватей для пиров. Старики Метрополя приходили в гимнасий не только для того, чтобы тренировать тело, но и — вероятнее — чтобы выпить и поговорить на этих ложах. Лишь один из жертвователей был «сам из числа пресвитеров»; множество людей, внесших вклад, сделало это для старших членов своих семей и ради своего собственного будущего.
Во всем этом нет ничего необычного; напротив, этот текст выражает три важных феномена эллинистического и имперского периодов — благотворительность, объединение в добровольные ассоциации, а также социальное и культурное значение гимнасия. Но здесь есть два поразительных момента, немыслимых до III века до н. э. Во-первых, женщина предстает исполнителем важной полисной функции гимнасиарха — управляющего исключительно мужским учреждением. Она владела этой должностью единственно благодаря своему богатству; ведь она упоминается среди благотворителей, внесших значительную сумму (630 денариев). Во-вторых, среди жертвователей мы находим троих индивидов, которым точно нельзя было ступать через порог гимнасия, — двух женщин и одного общественного раба. Они сделали пожертвование, потому что располагали средствами и были вольны ими распоряжаться, а также потому, что ожидали получить за свое благодеяние публичное признание.
Эта, на первый взгляд, обыкновенная надпись из Метрополя — результат не революции, но постепенных перемен, затронувших общество и культуру. Мы кратко рассмотрим тенденции, которые роднит лишь одно: все они зародились в эллинистический период, приблизительно в III веке до н. э., и без серьезных изменений продолжились во время Римской империи. Потому они отражают единство — но не единообразие и не однородность — «долгого эллинизма».
«Эвергетизм»: благодеяния, социальный престиж и политическая власть
В греческих городах не было развитой системы налогов на прибыль и имущество. Конечно, существовал ряд налогов и сборов: обложения аренды общественных земель, пастбищ, рудников и карьеров; пошлины и налоги с продаж, штрафы, военная добыча, прибыль от торговли жреческим саном и так далее. В силу постоянной нехватки средств важные общественные расходы вроде финансирования игр и поддержания флота через систему литургий должны были покрывать богатые граждане. Поэтому подобные обязанности делегировались на основании размеров состояния. Серьезную проблему представляли собой нерегулярные затраты: например, строительные проекты, оборонительные мероприятия или закупки крупных партий дешевого зерна. В таких случаях граждане должны были платить внеочередные налоги (eisphorai) или делать добровольные взносы на основе публичных обещаний (epidoseis). Но и этого не хватало. Из-за частых войн иногда ожидаемые доходы не поступали, а нужда становилась все острее: деньги требовались на плату наемным солдатам, обеспечение войск и починку городских стен.
