мне Лилия.
Когда сестра вышла, бабушка мягко отстранила Вэйну, облизнула пересохшие губы, прохрипела:
– Это такое страшное ощущение. Когда тебе плохо, оно словно покалывает, желая проникнуть внутрь. Я очень долго боролась с ним, отталкивала, прогоняла. Но с возрастом делать это стало сложнее. И однажды я сдалась, позволила иголкам воткнуться слишком глубоко, просочиться под кожу. И сквозь невидимые дыры, которые они оставили, потек мой чудовищный дар, затопил и испортил все вокруг. Я больше не могла сдерживать его.
Бабушка отдышалась.
– У тебя такой же дар: я была в ужасе, поняв это. Больше всего на свете я боялась, что ты повторишь мою судьбу, поэтому заставила забыть. Знаю, из-за этого ты чувствовала себя одиноко, но я не жалею о своем выборе.
– Я тоже о нем не жалею, – честно призналась я. Сложись все по-другому, я бы, наверное, не прошла такой путь, не выжила бы в проклятых землях. Навсегда осталась бы девочкой, горько переживающей утрату брата, мнительной, зависимой от обидных слов сестры и строгих взглядов родителей. – Если я вдруг когда-нибудь почувствую такие иголки, то ни за что на свете не позволю им испортить мне жизнь.
– Иди ко мне, – я наклонилась, и бабушка прижалась губами к моему лбу. – А теперь научи, как попрощаться с Вэйной.
Я подняла руку, плавно провела по воздуху над головой, прижала к груди. Бабушка с сомнением покачала головой. Ее рука дрожала, чертя в воздухе жест, означающий «появляться, вырастать». Затем последовала плавная линия – «жить». Прижать руку к груди – там, где сердце, – бабушке далось легко.
Если разбить прощание на отдельные жесты, перевести по частям и соединить, получится фраза: «Ты проросла сквозь меня». Проросла так, что не вырвать, не избавиться.
И Вэйна ответила: «Прощай».
Отойдя от северной башни, Фернвальд присел на корточки, достал из нагрудного кармана уже не девочку – лягушонка. Выпустил в заросли.
Бабушка умерла спустя несколько дней. В ее урну положили перо ястреба.
Мы спели песню прощания – слова мертвого языка срывались с губ и тонули в сумеречном воздухе. Северная башня чернела на фоне неба, и было сложно поверить, что теперь в любое время можно без страха войти в нее. Накануне днем я видела, как детишки прислуги толпятся у распахнутой двери, перешептываются, заглядывают внутрь.
Теперь словно оборвалась еле уловимая мелодия, таинственная и пугающая, звучавшая день и ночь.
После прощальной церемонии я попросила Лилию сыграть «Чародейство». Сестра удивилась: все-таки композиция была жизнеутверждающей, веселой.
– Нелепо играть ее после похорон, – мама поджала губы, выказывая неодобрение.
А папа вдруг сказал:
– А почему бы и нет? Сыграй, Лили. Иначе попросим Вэйну.
Когда отзвучали последние ноты «Чародейства», Лилия начала играть «Свободу» – единственное произведение человека, на двадцать лет заключенного в тюрьму из-за ложного обвинения. Когда его непричастность была доказана, музыкант отказался покинуть тюрьму, стены которой были исписаны нотами. «Свобода» была похожа на трепет крыльев птичьей стаи, пролетающей над морем и попавшей в ураган.
В середине композиции Диего обнял меня за плечи, шепнул:
– Выйдем?
Мы спустились в сад, пошли по тропинке, присыпанной галькой. Вскоре галька сменилась протоптанной землей, а кроны сомкнулись над нашими головами. Диего усадил меня на скамейку; я положила голову ему на плечо.
– Хорошие вы люди, Алерты. Видно, что очень любите друг друга, пусть и не всегда знаете, как это показать.
Я кивнула.
Было удивительно спокойно для середины лета: обычно в это время шли постоянные дожди. Сейчас же темнело поздно, солнце ласково грело, удивляя жителей нашей северной земли.
Внезапно в лицо ударил холодный ветер. Он принес запахи терна и шиповника – даров осени – и, как ни странно, крики летящих на юг птиц.
Я вдруг подумала: богиня Отона успела родиться раньше и встретила наконец своего задорного братишку Этта. Так что, может быть, в этом году осень обойдется без дождливых туманов и размытых дорог. Печаль, с которой проводит Отона брата, будет светлой.
«Глупая легенда, – в шуме ветра мне послышался голос Алана. – Но в ней есть свое очарование».
«Верно. Очарование», – мысленно согласилась я.
И мне вдруг подумалось, что там, далеко, за Стеной, Главный встретился с богиней реки, безногой девочкой, которую долгие годы любил и жалел. Теперь она сможет выйти на берег и увидеть солнце: Главный вынесет ее на своих плечах.
А мертвый бог почти простил своего брата, и его кровь перестала отравлять землю, поэтому скоро берега покроются травой – настоящей, зеленой и сочной. Такой, какую мечтала увидеть Мель.
Может быть, и Вельдис уже отыскал могилу матери, а Эйле не сбежит от Ларсиса в последний осенний день. Он расскажет ей все-все, и Эйле поймет, что на самом деле она вовсе не пленница, а хозяйка богатых лесных чертогов.
Все будет хорошо.
Благодарности
Дорогой читатель, спасибо, что провел время с Энрике, узнал ее историю. Эта девушка многое пережила за, казалось бы, короткий срок: со страшного сна и холодного прощания в первой главе и до финального воссоединения с семьей минул лишь год.
История создания самого романа продлилась гораздо, гораздо дольше. Я начала писать его, когда была лишь ненамного старше Энрике. И хотя я никогда не отождествляла себя с этой героиней, у нас определенно имелись общие черты – я смогла увидеть их, точно в зеркале, и постаралась стать лучше.
Сам роман я тогда отважилась показать лишь нескольким знакомым, на большее смелости не хватило.
Затем был выпуск из университета, первая работа, настоящая взрослая жизнь со всеми ее радостями и трудностями. Я изменилась, меня захватила новая идея и побудила начать другой роман. Работа над ним продлилась четыре года; тем временем история Энрике пылилась в столе, позабытая.
Но, как оказалось, позабыта она была лишь мной, но не другими. Люди, которым я давала прочитать «По ту сторону огня», интересовались, как сложилась судьба этой рукописи, когда и где она будет опубликована. Меня очень тронуло и вдохновило то, что они верили в эту историю, даже когда я сама – как тогда казалось – в нее не верила. И даже когда не верила в себя.
Позже, когда я наконец вернулась к работе над «По ту сторону огня», в судьбе этой рукописи поучаствовало еще больше замечательных людей. Я от души благодарю их – тех, кто говорил добрые слова об этой истории и о других моих работах, кто вдохновлял и поддерживал.
Это участники сообществ «Щеглы» и «Братство читающих писателей» – две
