Маргаритки могут пережить так много, и они могут расцвести в самых тяжелых обстоятельствах.
— Тоже как ты, — добавляю я.
— Я не знаю. Может быть, однажды я почувствую то же самое по отношению к себе. А как насчет тебя? — спрашивает он, поднимая мою руку, чтобы увидеть кольцо вокруг моего бицепса. — Ты планируешь сделать еще?
— Честно говоря, я не придавал этому особого значения. Я сделал это в очень мрачный день. Я не жалею об этом, но я также не почувствовал этого, был слишком ошеломлен, чтобы заметить.
Свободной рукой он проводит по кольцу, прежде чем оно заканчивается на имени Купера.
— Он любил тебя, ты знаешь? Той ночью он попросил меня передать тебе, он сказал: “Навсегда, передай Джейми”.
Моя рука сжимается там, где она лежит на бедре Кайдена, и он ерзает, приближая свой нос к впадинке у моей ключицы.
— Прости, что не сказал тебе раньше.
Его голос похож на тихий шепот.
Мое горло сжимается от наплыва эмоций, которые вызывают его слова.
— Все в порядке, я знал... — я прочищаю горло. — Я знал, что он любит меня, он никогда не позволял мне сомневаться в этом.
— Я должен был сказать тебе раньше, — шепчет Кайден хриплым голосом.
Целуя его в макушку, я говорю:
— Теперь ты мне все рассказал.
Мои глаза щиплет, и я моргаю, глядя в потолок, когда губы Кайдена прижимаются к моей шее, принося мне тихое утешение. Я пытался не думать о последних минутах жизни Купера, довольный тем, что он был не один, когда ушел, но есть что-то успокаивающее в осознании того, что он думал обо мне. Эти несколько слов, как будто, залечивают рану, оставленную той ночью в моей душе, и я крепче обнимаю Кайдена за то, что он дал мне это. Я не уверен, осознает ли он, как много он дает мне, возвращаясь в мою жизнь.
Некоторое время мы молчим, поглощенные своими мыслями, пока Кайден не отталкивает меня от себя и собирается встать.
— Нам нужно в душ. Мы не можем спуститься вниз, пахнущие сексом. — я хватаю его за талию и тащу обратно на кровать.
— Но ты пахнешь мной. Мне это нравится.
Он отталкивается назад, прижимая меня к кровати и закидывая мои руки за голову, одновременно наваливаясь всем своим телом на мое.
— Мне это тоже нравится, но я бы предпочел не обнимать наших родителей со спермой, высохшей у меня на животе.
Его голубые глаза блестят. В них есть счастье, и это что-то делает с моими внутренностями, зажигая их, как фейерверк. Кайден снова вдохнул в меня жизнь и счастье.
— Позволь мне вымыть тебя, — говорю я, поднимая голову, чтобы лизнуть полоску на его щеке.
Он прижимается своим тазом к моему, заставляя мой член дергаться. Затем одним быстрым движением он скатывается с меня и спрыгивает с кровати, открывая мне прекрасный вид на его бледную, идеальную задницу. Кайден смотрит на меня через плечо. Его черные волосы в беспорядке, и я ничего так не хочу, как запустить в них руки и притянуть его обратно к себе.
— Ты идешь?
Он разворачивается и неторопливо идет в мою ванную комнату.
Я не могу двигаться достаточно быстро.
Глава 36
Кайден
— Что ты получишь, если скрестишь вампира и снеговика?
Джейми читает с крошечного листка бумаги из своего рождественского крекера. Желтая бумажная шляпа свисает ему на лоб, и он поправляет её, а затем по очереди смотрит на нас, сидящих за обеденным столом.
— Я знаю, — отвечает Сейдж. — Это одна из любимых шуток Джейми.
Она сажает Нову к себе на колени и одновременно ковыряет вилкой морковь.
— У людей есть любимые шутки? — спрашиваю я, откусывая еще кусочек сырного печенья с цветной капустой.
— У Джейми есть, но он такой странный.
Это одна из вещей, которые мне нравятся в моем парне, но я не говорю этого вслух. По мере того, как мы строили нашу совместную жизнь, я видел все больше и больше прежнего Джейми, но также и совершенно новую сторону. Сторону, которая теперь полностью моя.
— В этом нет ничего необычного. У людей есть любимые песни и книги, почему бы не шутки? — Джейми качает головой. — Кто-нибудь собирается угадать? Не ты, Сейдж.
Он указывает пальцем на свою лучшую подругу, которая проводит пальцами по губам, имитируя замок молнии.
— Обморожение, — невозмутимо отвечаю я. Мария смеется, а Джейми моргает, глядя на меня, его губы растягиваются в кривой усмешке.
— Ты ни за что не догадался сам, — говорит Джейми, возвращаясь к своей еде.
— Я полностью справился, это было не так уж сложно. Я также не понимаю, почему это твое любимое.
— Хм, потому что это смешно?
— Ты смешон, — отвечаю я.
Мое сердце учащенно бьется в груди, когда Джейми наклоняется и кусает меня за щеку.
— Я покажу тебе, кто смешон.
Он издает рычащий звук, и я сдерживаю смех, который клокочет в моей груди.
— В этом даже нет никакого смысла.
— Отвратительно, нет, — перебивает Сейдж, бросая в нас остатки своего крекера. — Как единственный взрослый холостяк за столом, я запрещаю все это сегодня.
Она бросает на нас строгий взгляд, затем устремляет такой же взгляд на Марию и моего папу, которые только кивают и смеются.
Остаток ужина мы проводим, наслаждаясь непринужденной беседой и очередными ужасными шутками Джейми. В какой-то момент Нова засыпает, и Джейми берет её на руки, кладя её голову себе на плечо, пока Сейдж помогает Марии подавать десерт.
К тому времени, как мы переходим в гостиную, чтобы открыть подарки, солнце уже село, огни рождественской ёлки и потрескивающий огонь в камине создают идеальную картину на открытке. Мария вручает каждому по чулку с маленькими подарками, и мы по очереди открываем их, прежде чем перейти к более крупным.
— Моя очередь, моя очередь! — говорит Джейми, его рождественский джемпер мигает, когда он подбегает к ёлке и достает большую коробку, завернутую в красно-зеленую клетчатую бумагу. Он передает её своей маме, затем садится на пол у моих ног, запрокидывая голову в поисках поцелуя.
Мария отрывает бумагу, её улыбка сияет, когда она читает надпись на коробке.
— Караоке-машина!
Она яростно вскрывает коробку, и
