к телепату, их пославшему. Тот, скорее всего, спокойно заварит чай, подключится и снимет с них воспоминания как с флешек. Такая местная версия дронов.
Утки, кстати, от Семибоярщины. Скорее всего, Трубецких. Причем послали следить за мной. Ладно бы выискивали гулей, но нет, опять фигней страдают.
Я накладываю на одну из крякв ментальный сюрприз. Эдакий завёрнутый психо-узел: снаружи — обычная память о полёте, никаких подозрений. Но как только кто-то полезет внутрь — как только попытается считать… Упс. Откроется. И пустит в голову небольшую дозу личного хаоса.
— Золотой, — говорю, не скрывая усмешки, — летим домой. Это просто утки Семибоярщины.
— Хочу перекусить в дороге, — ноет животина. — Ты тяжелый, много калорий тратится, чтобы тебя тащить.
— А Ольгу Валерьевну?
— Ее нет.
Надо же, хмыкаю. Княжна Гривова в фаворе у желточешуйчатого.
— Следующий косяк давай поджаришь, — отмахиваюсь. — Эти на службе.
* * *
Вблизи ставки Трубецких, Междуречье
Телепат рода Трубецких прибыл на хутор, где его официально разместили «для разведнаблюдения». Командир разведвзвода приказал: следить за графом Филиновым в небе.
Всё было привычно. Утки — отлаженный инструмент. Он сам их настраивал, сам отпустил над лесом. Всё, как учили: широкое рассеивание, сканирование в полёте, запись, возвращение.
Сейчас он сидел на траве. Рядом тихо покрякивали возвращённые утки. Он поочерёдно щупами касался их лба и читал импульсы, сбрасывал образы.
Дошла очередь до здорового селезня. Телепат осторожно зацепил память, копнул глубже — и тут же нажал не туда.
Вспышка. Ментальная ловушка раскрылась.
Мир сорвался с якоря. Телепат летит вниз с безумной высоты. Сердце в горле, уши звенят. В голове голос:
«Привет, коллега».
Ноги подкосились, и телепат бахнулся задницей на землю, не сразу осознавая, что штаны промокли насквозь. Телепат сидел, растерянно глядя на лужу под собой. Перед ним внезапно резко поднялась утка. Она издала обиженный, негодующий кряк. А потом ещё одна. И ещё.
Утки кинулись на него. Одна вцепилась в ухо, другая в запястье… Телепат завопил.
— А-А-А! Уйдите! Уйдите прочь!!
Но они крякали, били крыльями, и, казалось, хохотали.
Он покатился по траве, изо всех сил стряхивая их с себя. Кряхтя, задыхаясь, он отполз к стогу и рухнул, хватая ртом воздух. Утки отошли, вернулись к своему привычному «кря» — будто ничего и не было.
Телепат вытер рукой лицо. Посидел минуту. И решил, что ну его, эту слежку за графом Данилой. Себе дороже. Куда спокойнее заниматься ИБД — имитацией бурной деятельности — и держать все стаи подальше от Вещего-Филинова. Потому что если тот ещё раз пришлёт «привет»… можно и не пережить.
* * *
Золотой начинает спуск. По моей команде он мягко оседает внутри периметра базы Стрёмено — аккуратно, без лишней пыли, как будто даже не весит своих честных тонн.
— Позовите Анастасию Павловну, — говорю дежурному гвардейцу. Тот кивает и спешно уходит в административный корпус. — И скажи подготовить машину.
Пара минут — и Настя появляется. Новенькие камуфляжные шорты, свободная майка. Сколько у неё вообще таких одинаковых комплектов? Легендарный запас. Ольга невольно скользит по моей жене взглядом — почти профессионально, как камера. Взгляд чуть удивлённый. Ну да. Настя никогда не стеснялась своего тела, но и не выставляла его напоказ — просто одевалась удобно. Ей удобно. А всем, кто рядом, приятно. Практичность в лучшей форме.
— Нам пора в аэропорт, — говорю Насте, уже спустившись с Золотого, а затем подав руку и княжне.
— Уже? — Ольга поворачивается ко мне. В голосе лёгкое сожаление. — Жаль, Данила Степанович. Я надеялась, мы ещё успеем записать интервью.
— Можете поспрашивать Семибоярщину, — пожимаю плечами. — Они теперь тоже знают, кто лидирует в гонке.
— Может, и знают… — прищуривается она. Смеющийся блеск в глазах. — Хотя гонка всё ещё ведь тайна для общества.
— Государственная, — соглашаюсь. — И пусть так пока и останется.
— Конечно, — кивает княжна. Улыбка у неё лёгкая, но настоящая. Она протягивает руку — ладонью вниз. — Это всё между нами. Легкого вам полета!
— Спасибо, — на прощание целую пальчики княжны, раз руку подали в недвусмысленном жесте. — А вам больших сенсаций, Ольга Валерьевна!
Мы с Настей садимся в подготовленный джип, двигатель ворчит, как старый солдат. Двигаемся к точке вылета — просто чтобы создать иллюзию, что улетаем обычным путём. Публика должна видеть, как граф Вещий-Филинов чинно садится в самолёт и покидает Междуречье, как самый обычный землянин — не имеющий ни малейшего понятия о портальных перемещениях.
На самом же деле мне не улыбается несколько часов трястись в кресле над нашей необъятной. Потому уже во взлетевшем самолете Настя берёт меня за руку. Я достаю из теневого кармана старую портальную статуэтку — не ту, что подарила Масаса, а проверенную, в форме птички. Новую Портакл ещё не успел настроить как следует, а эта — надёжна.
— Ну что, — говорю, глядя на жену, — экспрессом домой?
Настя лишь кивает, привычно. Со мной поведешься и не к такому привыкнешь.
Я связываюсь с Портаклом через связь-артефакт. Затем активирую статуэтку. Пространство дрожит, как натянутая струна, воздух гудит, а реальность складывается, выворачивается, проваливается внутрь.
В следующее мгновение мы стоим во дворе Невского замка. Камни под ногами те же, знакомые, над нами — тень родного шпиля.
Бросаю ожидающему у стелы Портаклу новую статуэтку — он ловит её в воздухе с привычным, непроницаемым выражением лица.
— Надо будет настроить и эту, — говорю, усмехаясь. — Теперь у меня две. Удобно.
Портакл поворачивает в руках каменного дракончика, разглядывая узоры:
— Подожди… это же портальный камень Масасы⁈ Или показалось… Нет, правда, он! Откуда он у тебя⁈
— Леди обменяла его на кое-что, — пожимаю плечами.
— На что же? — искренне изумляется Портакл. — Да это же её личный артефакт! У неё он больше трёхсот лет! Даже Лиану она его не дала, когда у того собственный засбоил!
— Ну, Лиану вообще сложно что-то доверять, — говорю я невозмутимо. — Он ведь любит вещи терять. Особенно блестящие.
Не в обиду златокудрому спидстеру-малышу будет сказано.
— А леди Масаса… она просто любит витаминчики.
Портакл смотрит на меня с выражением «я тебе не верю, но спорить не буду». Ну, хозяин — барин. Убеждать его у меня ни цели, ни настроения.
Настя уходит к себе привести себя в порядок, а у меня — свой маршрут. Первым делом —
