превратилась в прекрасную молодую женщину.
– Что ты скажешь о нашей старшей дочери?
– Скоро мальчики начнут приходить в себя.
– Она еще маленькая.
– Скоро ей исполнится семнадцать, и она будет готова начать свою собственную жизнь, – перебила тетя Алинка, у которой всегда было что сказать. – Даже сваха начала намекать, что пришло время найти принцессе подходящую партию.
– Сердцу не прикажешь, – сказала Тайба. Она чувствовала, что происходит в сердце ее дочери.
Лицо Шурки покраснело – всякий раз, когда поднималась эта тема, она почему-то краснела. Она никому не открывала, что ее сердце уже давно отдано одному молодому человеку.
Его звали Авраам Орлицкий, сын Эллы и Давида, торговца религиозными предметами. Хотя они не сказали друг другу ни одного слова, у нее кружилась голова всякий раз, когда думала о нем. Из всех молодых людей, которые окружали Шурку, Авраам Орлицкий был самым красивым. Он был высоким, с сильными руками и проницательным взглядом, на его губах всегда играла улыбка как знак постоянного веселья. Он нравился всем: и евреям, и неевреям.
Шурка, хотя и считалась одной из самых красивых и трудолюбивых девушек в округе – о ней хорошо отзывались даже в близлежащих деревнях, – очень переживала, что он никогда ее даже не замечает. В конце концов, она была лишь дочерью фермера, в то время как он, ее избранник, принадлежал к уважаемой и знатной купеческой семье и считался всеми прекрасной и желанной партией.
Когда они встретились?
Когда она успела влюбиться в него?
Они встретились на праздновании Симхат Тора в главной синагоге города, где толпа молящихся людей танцевала вокруг Торы, а дети размахивали бумажными флажками. Шурка вдруг почувствовала, что кто-то пристально смотрит на нее.
– Что с тобой случилось? – рассмеялась Тайба, прекрасно понимая, что происходит.
– Я вдруг почувствовала какое-то тепло в области сердца, – рассказала Шурка матери.
Она посмотрела на него, и он, ни капли не смутившись, улыбнулся ей в ответ. В этот момент она почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног, а сердце бешено заколотилось.
Шурку охватила паника, и она быстро спряталась за маму. Ведь девушка должна быть скромной и не подавать сигналов парням.
А Авраам Орлицкий? Он улыбнулся ей, помахал рукой Тайбе и присоединился к кругу танцоров.
В ту же ночь Шурке приснилось, что она входит в море свечей и перед ней стоит улыбающийся Авраам. Его красивое лицо светилось.
– Ты видела? – спросила на следующий день Тайба свою тетю Шифру, которая жила в Любартуве.
– Конечно, – сказала тетя, – все видели. А ты что думала?
– Она еще такая молодая.
– Понятно, что девушке нужно выйти замуж, – сказала тетя. – В ее возрасте ты уже была матерью. Я сегодня встретила сваху, госпожу Готлиб. Она придет поговорить с тобой о сыне ученого, который уже достиг совершеннолетия.
– Шурка не захочет, чтобы сваха управляла ее жизнью. Времена изменились, я ее знаю. Моя Шурка выйдет замуж за того, кто ей понравится.
Шурка слушала и улыбаясь. А ночью она ворочалась в своей постели и мечтала о нем.
Они снова встретились на вечеринке в честь Хануки, которая проходила в доме бабушки и дедушки Шурки в Оструве-Любельском. На этот раз он посмотрел на нее и улыбнулся. Шурка улыбнулась ему в ответ, и он подошел к ней. Они стояли рядом друг с другом, смущенные и потерявшие голову.
Шурка надеялась, что никто не услышит, как бьется ее сердце. Он был так близко, что она чувствовала его дыхание. И пока остальные пели гимн Маоз Цур, он наклонился к ней и тихо спросил, может ли приехать и навестить ее в семейном доме. Шурка кивнула и сказала, что она будет рада его видеть, а Авраам спросил ее, понимает ли она, почему он хочет навестить ее.
Она прекрасно поняла. Ее лицо пылало, Шурка утвердительно кивнула и громко сказала, что ему придется поговорить с ее родителями. Авраам улыбнулся и провел рукой по ее волосам, и Шурка сразу все поняла. Она никогда не чувствовала себя так тепло и так счастливо.
Когда позже она рассказала об этом матери, Тайба сказала:
– Девочка моя, это любовь. Моя дочь влюблена.
– Это написано на звездах, – сказал Яков Мендель, покраснев. – Как и наши предки Авраам и Сара, я сразу понял, что это свыше. – И все рассмеялись.
Позже Авраам и Шурка гуляли по дорожкам деревни, и соседи, глядя на них, говорили, какая они привлекательная пара, и спрашивали Якова Менделя, когда уже будет свадьба.
Они поженились в начале лета. Свадьбу устроили в большом поместье семьи Орлицких. Прямо на траве стояли длинные столы, покрытые белыми скатертями, которые ломились от угощений, приготовленных друзьями: рагу, рыбные котлеты, фаршированная рыба, курица и трехъярусный свадебный торт, испеченный местным пекарем.
Шурка надела свадебное платье, которое Тайба хранила для нее в большом деревянном сундуке. Шурка добавила синие вышитые цветы на рукава белого шелкового платья и надела жемчужное ожерелье своей бабушки. Все говорили, что под хупой она выглядела как королева.
– За прекрасную невесту, – поднял бокал Яков Мендель.
Тайба покраснела и сказала:
– Хватит, тьфу-тьфу-тьфу.
И все гости засмеялись и чокнулись друг с другом.
Были те, кто говорили: «Посмотрите-ка, берет невесту из семьи простого фермера, хотя Авраам Орлицкий заслуживает невесту из богатой и состоятельной семьи, как и его собственная». А были и другие, кто говорили: «Посмотрите, какая она красивая, такая красавица заслуживает мужа богаче, чем он». А другие девушки из деревни и города просто с завистью смотрели на привлекательную пару.
– Моя прекрасная невеста, – прошептал ей Авраам, – я обещаю тебе, что мы будем счастливы. Ты будешь моей королевой Сарой.
А Шурка держала его за руку и чувствовала, как трепещут крылья счастья.
В разгар свадебного торжества, когда гости уже пили по третьему или четвертому бокалу вина, оркестр без устали играл, а юноши и девушки танцевали, во двор вошла молодая пара. Они несли с собой два больших чемодана. Вдруг музыка остановилась, и танцы замерли.
«Кто они?» – спрашивали друг друга гости.
«Что они здесь делают?»
«Они пришли на свадьбу в повседневной одежде!»
Когда хозяин дома, Аарон Орлицкий, заметил пару, он встал со своего места и поспешил к ним. Все веселящиеся с интересом последовали за ним. Они говорили несколько минут, затем Орлицкий повел их в дом. Когда он вернулся, его лицо было багровым.
– Кто они?
– Дети Йосефа, друга детства. Йосефа и его жены Мириам.
– И что привело их к нам?
– Не сейчас, дорогая, не сейчас. Теперь давай праздновать.
Гости не двигались. Было что-то тревожное в том,
