С кем же они его перепутали?.. Над самым ухом Титуса словно засопело какое-то крупное животное. Наследник вздрогнул всем телом и только потом увидел физиономию Мюллера с его восторженно-безумными глазами навыкате.
– Думаю, сир, вам все-таки стоит поесть. В наше неспокойное время никогда не знаешь, когда придется сесть за обеденный стол в следующий раз. А если и сядешь, никто вам, сир, не даст гарантий, что на столе этом будет что-то стоять… – монотонно бормотал под нос Мюллер, при этом бесцеремонно отгребая в сторону своими лапищами бумаги на Титусовом столе и расчищая место под бронзовый котелок, из которого валил густой кофейный пар. – Задачи-то у вас какие, э… тяжелые… Тут такая силища нужна… Воображение на голодный желудок не разыграется. Ну разве что о еде сможете помечтать…
Титус, на которого бессмысленная болтовня Мюллера действовала как гипноз, в конце концов начал безропотно намазывать на горячие круассаны свежее сливочное масло, повернув ухо к хлопотавшему у кровати слуге. Масло мгновенно таяло, впитываясь в тесто, а речи Мюллера снимали тревожные предчувствия, оставшиеся после разговора с Архивариусом.
– Вы не переживайте по поводу его высококнижства, – приговаривал Мюллер, с убийственной тщательностью застилая кровать. – Он хотя и строгий с виду, подгоняет все время, чего-то непонятного требует, на самом деле вы для него, сир, очень важны…
– Почему? – сам не понимая зачем, спросил Титус, запивая некрепким кофе хрустящий сладкий круассан.
Мюллер загадочно хмыкнул и жестом фокусника в цирке пригладил рукой безукоризненно застеленную кровать.
– Вы с ним, сир… очень похожи, – наконец задумчиво ответил он, уже направляясь к двери. – Ну как близкие родственники.
Титус с сомнением засопел. Похожи? Мюллер тем временем продолжил свой сеанс утешения:
– А поводу книги вашей… Начинать всегда трудно. Потому вы, сир, голову особо не ломайте над красотами там всякими. Начните просто, как любая сказка начинается: в некотором царстве, в некотором государстве жил герцог Сан-Маринский. Так что успехов. Про обед я вас где-то за час предупрежу. Хорошо?
Дверь хлопнула. В некотором царстве, в некотором государстве некий Мюллер закрыл дверь в комнату некоего наследника Сан-Маринского. Н-да, подумал Титус, как ни крути, похоже, придется стать писателем. Хорошо, что не скульптором…
В этот самый момент, когда наследник еще исследовал рассеянным взглядом только-только захлопнувшуюся дверь, случилось что-то непонятное. Титус мог поклясться – перо само прыгнуло ему в руку. От неожиданности он даже уронил недоеденный круассан в кофе. Попробовал разжать пальцы, но ничего не вышло – перо буквально приросло к ним. Тогда он изо всех сил потряс рукой, как будто к ней приклеился комок липкой оконной замазки. Опять никакого результата. Более того, перо, словно став свинцовым, с непостижимой силой потянуло руку Титуса вниз, к бумаге. Его острый конец воткнулся в бумажный лист, и тут наваждение мгновенно прошло. Титус вновь ощутил себя свободным. Хотя, конечно, не совсем. Он понял: перо заставляет его писать.
Когда мысль эта ясно проявилась в его голове – так же ясно и достоверно, как, например, мысль о том, что Земля вращается вокруг Солнца, лоб немедленно стал мокрым. С суеверным ужасом Титус вглядывался в зажатое пальцами перо, такое обычное и заурядное на первый взгляд. Необъяснимые свойства пера поразили его – но вовсе не так, как поражает нас, скажем, индийский йог, глотающий стальные шпаги. Нет, Титуса посетило ощущение гигантской, невообразимой силы, заключенной, по контрасту, в столь легком, почти невесомом предмете, что он держал сейчас в руке. И сила эта была в полном его распоряжении. Даже больше – она хотела, чтобы он ей воспользовался.
Наследник попробовал слегка двинуть пером вдоль по листу. Оно легко подчинилось, и на бумаге осталась крохотная синяя черточка. Титус поймал себя на мысли: так, наверное, чувствуют себя саперы, что ошибаются только один раз. И «к-х-х»… Перо тем временем затаилось и больше никак не демонстрировало своих необычных способностей – возможно, не хотело, чтобы наследник его боялся. И Титус правда осмелел. Навряд ли Архивариус одарил бы его тем, с чем он не способен справиться. Писать так писать. Как там советовал Мюллер? «В некотором царстве, некотором государстве»… Н-да, просто гениально. Хотя… Старик, возможно, в чем-то прав. Если вступить в эту игру и вообразить, что перо и вправду может все, то для начала надо обязательно поставить декорации. Этот безмолвный мир за окном подавляет своей гулкой пустотой. Поражает тишиной и незаселенностью, а значит, бессмысленностью. Не должно быть пустых миров – кажется, поэт однажды так сказал…
Осторожно, словно опасаясь, что перо ударит током, наследник положил его на стол. На что же это могло быть похоже? Он попробовал наскрести в памяти то, что еще оставалось в ней от прошлой жизни. Потом яростно помотал сам себе головой в знак протеста. Шум, суета, грязь, войны и экологические катастрофы. Нет-нет, если у него в самом деле появился бы шанс создать собственный мир, это выглядело бы совсем иначе! Нечто малозаселенное, зеленое, спокойное и особо не обремененное техническими диковинками. Чтобы можно было неторопливо просыпаться по утрам, подходить к окну и рассматривать вот такой же прекрасный, не оскверненный многоэтажной застройкой пейзаж… Титус встал, задумчиво прошелся пару раз туда-обратно по комнате. Идея иного, особого мира захватила его, хотя пока он совершенно не представлял, как именно, в деталях может выглядеть альтернатива прошлой жизни. Тут какое-то воспоминание зашевелилось у него в голове. Погоди-ка… Кажется, он что-то действительно писал, еще в школе. Пытался подражать любимым книгам. А когда подрос, то узнал, что взрослые писатели поступают точно так же и литературные образы веками табором кочуют из одной книги в другую… Да, вот что ему нужно! Конечно же, библиотека! Не зря Архивариус всячески зазывал туда новоиспеченного наследника… Титус хотел было кликнуть Мюллера, чтобы тот проводил его куда надо по запутанному путепроводу замка, но потом вспомнил, что библиотека находится прямо за углом. И действительно, давешнюю деревянную дверь он нашел без особого труда. Она была не заперта.
Дневной свет еле-еле просачивался в помещение через высокие окна, плотно прикрытые тяжелыми черными шторами. Титус решительно дернул одну из штор, и луч света прорубил полусумрак, открыв взгляду миллионы испуганно вспорхнувших в воздух пылинок. Улучшив ситуацию с освещением, наследник задумчиво прошелся вдоль полок с книгами, размышляя, с чего бы начать. Книги, как в самом обычном книжном магазине, были расставлены по жанрам. Только у Архивариуса, по всей видимости, существовало о них собственное представление. Световой луч, запущенный Титусом в комнату, прожектором высветил шкаф с табличкой «Чтение по ночам в туалете», до отказа забитый полуразвалившимися томами разного формата –
