будут интрижки. Ненависть, отвращение и в лучшем случае – гармоничное безразличие. Сколько бы книг о Войне она ни прочла – о рыцарях, которые клялись друг другу в верности перед тем, как броситься в схватку, о произнесенных шепотом в последние мгновения их отважной жизни обещаниях любить друг друга вечно, – ей известно, что благородным вступать в брак по любви невозможно.
Тогда почему же ее терзает мысль о том, что Ракс не сводит глаз с убийцы?
– На этом заканчивается поединок, друзья! Синали фон Отклэр одерживает победу одним ударом, метнув копье! Ее высочеству и прежде случалось вести себя опрометчиво на поле боя, но так, как сегодня, – еще никогда: уверен, производители боевых жеребцов тучей налетят выяснять, как она создавала эти лазерные вспышки! Мы получаем сообщения, что принцесса невредима, разве что несколько расстроена неудачей. По мере поступления новых сообщений мы будем держать вас в курсе…
Толпа неистово вопит, дружные крики «Синали, Синали, Синали» со злорадством демонов вгрызаются Мирей в душу. Она поднимается, взмахнув полами светлого плаща с крылатым львом, и ее голос холодно рассекает темноту пустой ложи.
– Видимо, ее следующим противником буду я.
– 1. Литацио
Litātiō ~ōnis, ж.
1. успешное жертвоприношение
Дождь опаздывает, и ему не удается застать Синали на выходе из турнирного зала, где охране пришлось вести ее к ховеркару сквозь плотную толпу. Зеленый-Один не ответил на сообщения Дождя, вопросы прокручиваются на длинном голубом экране перед его глазами, пока он стоит на ступенях зала.
Лиловый-Пять: Так ты с самого начала знал об этом, Зеленый?
Лиловый-Пять: Ответь мне.
Лиловый-Пять: На кого ты работаешь? Потому что я знаю, что больше не на Паутину.
Лиловый-Пять: Это была ложь! Ты ВРАЛ мне. Манипулировал мной.
Никогда прежде его сердце не вмещало столько гнева, как сейчас, – даже когда умерла Лиловая-Два, даже когда умер отец. Ответа нет. И неудивительно, ведь он переслал Зеленому-Один снимки схем из тайника Литруа. Больше Зеленому от него ничего не нужно. Ради этого все и затевалось – не ради защиты, предотвращения или мести, а чтобы сыграть в игру, которую он так презирает. У Дождя раскалывается голова, ломка вяжет из внутренностей узлы, он шатается, налетает на какую-то пару, те тоже шатаются, толкают его, и он падает спиной на твердый мрамор.
И тут наконец приходит ответ.
Зеленый-Один: Это ты несколько месяцев назад решил пощадить Синали, а не я. Ты привел этот ужасный план в действие. Все, кого не стало – на «Стойкости», на Тэта‑7, все члены нашей семьи, – погибли из-за тебя. Из-за твоего милосердия. Твоя минутная слабость убила их.
Его пальцы в кожаной перчатке вздрагивают, зависнув над голограммой.
Лиловый-Пять: На кого ты работаешь?
Зеленый-Один: Ты что, правда думал, что ты единственный паук, отрабатывающий контракт с благородным Домом? Считал себя избранным? Единственным, кому уготована конкретная цель?
Это не Зеленый-Один. А кто-то более многословный и жестокий. Он изменился, а может, Дождь никогда и не знал его, и теперь он чует мертвую хватку небытия, грудь вваливается, тело достигает последней черты.
Лиловый-Пять: На кого, брат?
Зеленый-Один: Я сказал отшельникам. Они идут за тобой.
Мигающий курсор. Шумящая толпа. В глазах Дождя темнеет, все скользит и расплывается, пока он пытается разобрать следующие слова:
Зеленый-Один: На Дом Рессинимусов.
На короля. Все это время Зеленый-Один был королевским наемным убийцей?
Мир кружится перед глазами. Шатаясь, он продирается через толпу, куда-нибудь, где можно спрятаться. Больше он ее не видит. Больше он не видит ничего, даже искусственного неба.
Но с крыши ближайшего здания через прицел усеянной сапфирами снайперской винтовки, нацеленный на двери турнирного зала, на него кто-то смотрит.
67. Труцидо
Trucīdō ~āre ~āuī ~ātum, перех.
1. резать, умерщвлять
Лучи искусственного солнца бьют в окна особняка и ложатся на мою белую постель. Чахлые деревья и увядающую траву вокруг дома видеть гораздо приятнее, чем любую, даже самую сочную зелень. Мой взгляд прикован к кроваво-красному боевому жеребцу, с темно-коричневым копьем в руке зависшему на экране виза: перья на шлеме, на пятках, а на груди – эмблема с ястребом.
– И на этом заканчивается поединок! Ты представляешь, Беро? Ракс Истра-Вельрейд выиграл шесть поединков подряд с первого же раунда!
– Это же практически рекорд для учебников, Гресс, – еще две такие победы, и его имя будет выгравировано в Зале рыцарей наряду с именами принца Лисандра, Дианы де ла Вальфори и других величайших из великих!
Я просматриваю повтор поединка Ракса кадр за кадром, смотрю, как его копье пронзает шлем противника, словно проекционный меч бумагу, – так, будто это проще простого, поразить противника в шлем в условиях огромных перегрузок, перемещаясь в космосе со скоростью, исчисляемой двузначным числом парсов в минуту. Теперь, когда я лучше знаю верховую езду, то могу оценить его мастерство – никаких слабостей, никаких зависимостей, как и у Мирей. Лучше. Нет… если речь о Раксе, дело не в том, что он лучше, а в том, что это он. Мирей действует безупречно, но жеребец Ракса – это его тело, его дыхание, его жизненная сила. Он движется, и вселенная движется вместе с ним.
Дравик стучится в открытую дверь. Луна спрыгивает с кровати и встречает его возбужденным лаем. Когда он заходит, садится на стул и Луна умолкает, я наконец нахожу в себе силы заговорить.
– Лейда сказала, что на самом деле враг не мертвый. Когда его ранят, он превращается в нейрожидкость и пытается снова вырасти… поедая наши воспоминания. Наш разум.
Принц слабо улыбается:
– Мысли, воспоминания – в процессе эволюции они научились питаться всем, что есть в разуме. А до людей они ели бы разум друг друга. Массовый симбиотический паразитизм – кажется, так это называется. Как у муравьев, если бы они могли выращивать других муравьев себе в пищу и эти муравьи не умирали бы, а постоянно снова вырастали.
Я смотрю ему в плечо, не мешая его словам омывать меня, проходить насквозь, и стараясь не поддаваться панике.
– Поэтому они ментально связаны один с другим. Производители боевых жеребцов часто пользуются терминами вроде «коллективного разума» и «нейросети», но ни один из них не передает в полной мере суть их существования. Это под силу лишь немногим человеческим словам.
Он откидывается на спинку стула. Штора в углу комнаты раздувается, обрисовывая фигуру невидимой женщины.
– Всем живым существам требуется энергия. И враг не исключение. А наездники – источник энергии. И всегда им были, со времен рыцарей
