внутри лагеря Бухенвальд. Это были старые конюшни, окруженные двойным забором из колючей проволоки. Сюда сгоняли массы ежедневно прибывающих узников. Здесь они ютились после того, как их привозили в Бухенвальд из других лагерей. Французы, голландцы, поляки, румыны, русские, греки, бельгийцы, венгры, немцы, евреи из разных стран, цыгане, образованные люди, слабоумные, больные, калеки, преступники, старики, дети – все вперемешку. В каждом блоке размещалось в среднем свыше тысячи человек. В блоках не было удобств, которые допускали бы пребывание там людей, да еще в таком количестве. К примеру, отсутствовали окна, поскольку, как было уже сказано, это были старые конюшни, в которых окнами служили узкие застекленные щели шириной не более двадцати пяти сантиметров. У продольных стен стояли «кровати». Кровати! Если их можно так назвать. Трехъярусные нары высотой до потолка были сооружены из деревянных ящиков наподобие тех, что используются для перевозки овощей. Заключенные жили на этих «кроватях». Да, жили! Блоки были столь тесными и переполненными, что повседневная жизнь узников проходила буквально на кроватях. Находиться в блоке было невозможно из-за тесноты. Поэтому заключенные лежали в своих загонах, где и проводили весь день. Здесь они принимали пищу, если им не доставалось места за столом, здесь же спали. Не было ни полок, ни шкафов для хранения вещей, поэтому заключенные были вынуждены хранить в кровати те немногочисленные пожитки, которые у них оставались, даже миску для еды. В бараке стоял адский смрад, от которого перехватывало дыхание даже у нас, к нему привыкших. Кишело паразитами, блохами и вшами. Когда я говорю, что блохи в несметном количестве прыгали по полу, то прошу понимать меня буквально, даже если тебе, дорогой читатель, это невозможно представить. Но если бы тебе довелось зайти в такой барак и посмотреть на пол, ты увидел бы их там радостно прыгающими. Люди в Малом лагере обитали грязные, немытые, небритые, вшивые, смердящие нечистотами и страдающие от гнойных ран. Наиболее распространенными заболеваниями были флегмона и водянка. Флегмона означает: гнойные раны размером с ладонь имели отверстия, в которые можно было легко поместить кулак. Водянка означает: щиколотки, отекшие до размера ляжки. Заключенные Малого лагеря значительно отличались от прочих, которым посчастливилось жить в относительно лучших условиях. Одеждой обитателям Малого лагеря служили лохмотья, которые они носили и днем, и ночью. Они не раздевались даже ночью, потому что ночи стояли холодные, а у них не было одеял. Так люди, в гражданской жизни, возможно, занимавшие приличное положение, быстро становились «помойными падальщиками», «мусульманами» и «кретинами»[14], которые искали в отбросах и мусорных баках то, что еще было «пригодно к использованию», ели картофельные очистки и гнилую репу. Они нападали на тележку, которую везли в свинарник, воровали корм для свиней, запихивая его в шапку, и, не отходя от места, жадно поглощали. Совершенно оцепеневшие, с животным равнодушием они позволяли себя пинать и бить. «Помойному падальщику» можно было врезать по морде или пнуть под зад, и он бы никак на это не откликнулся. В крайнем случае он мог заплакать словно ребенок. Если на него кричали: «Вали, чертов паразит!», он безропотно брел прочь. Если при этом он еще получал крепкий пинок под зад, то не оборачивался и не ускорялся, а только спотыкался, потеряв равновесие, а затем плелся дальше. Целыми днями они стояли у забора Малого лагеря, подобно загнанным животным, и бессмысленно пялились на проходящих мимо людей и иногда выпрашивали сигареты. Они не получали писем и не имели права их писать. Для родственников они числились пропавшими без вести. Мы не знали, кто они и откуда. Они говорили на непонятном нам языке, и за их нахмуренным взглядом прятались недоступные нам мысли. Они разносили заразу по лагерю. Среди них свирепствовали дизентерия, сыпной и брюшной тиф. Они помирали, не отходя от места, где стояли или лежали. Днем в углу за бараком, ночью в своих койках. Рано утром мертвецов… выносили (я уже хотел сказать), но в Малом лагере мертвеца из барака не выносили, а выкидывали, словно мусор. Затем трупы грузили на большую телегу и отвозили в крематорий. Из пятидесяти одной тысячи погибших концлагеря большую часть составляли узники Малого лагеря… Вечный голод и глубокая нищета обнажили самые низменные инстинкты, какие только могут проявляться в человеке. В бараках они обкрадывали друг друга самыми невообразимыми способами. Каждый день случались стычки. В то время как с остальными обитателями «кретины» Малого лагеря вели себя безвольно и апатично, между собой они превращались в зверей. Внезапный переполох в лагере: что случилось? А там двое сцепились как бешеные псы. Один сжимает грязными руками кусок хлеба, который другой пытается забрать. Они вырывают кусок и кричат, хватают друг друга и бьют. Хлеб падает на землю, они его давят и втаптывают в грязь. Другой узник выуживает его из-под ног дерущихся, быстро откусывает кусок и пытаются скрыться вместе с остатками. Но уже прибывают новенькие, почуявшие добычу. Так они и продолжают охотиться за ней. Переполох и давка! И прежде, чем появляется староста блока, чтобы разнять обезумевших, один уже лежит на земле, кровь сочится из его живота и впитывается в изодранные лохмотья. Рядом валяется кухонный нож. Кто нанес удар? В суматохе преступник скрылся. Может это тот, что стоит там в углу, с жадностью поглощает затоптанный хлеб и стреляет глазами по сторонам. Поляк, русский, француз, немец?.. Зверь в обличье человека!.. Они убивали друг друга ради куска хлеба или вовсе клочка старой засаленной ткани. Но наиболее ужасающий вид имели заключенные Малого лагеря в день нашего освобождения – 11 апреля 1945 года! В это время весь лагерь ликовал, опьяненный чувством вновь обретенной свободы, колонны антифашистских бойцов с оружием в руках входили в лагерь, захватывали эсэсовцев и территорию лагеря. Но заключенные Малого лагеря еще долго после вступления американцев стояли у забора и выпрашивали сигареты. Выражение их лиц не выдавало, что они стали свободными людьми. Ни радость, ни волнение не потрясли их, настолько глубоко погрузились они в пучину своего жалкого существования. Совершенно обесчеловеченные фашистским террором, ужасами и муками своего плена, они абсолютно не понимали масштабов происходящего. Они оставались тем, во что их превратил Малый лагерь. Может ли обвинение против нацистских убийц быть более красноречивым, чем психологическая неспособность тысяч людей признать факт своего освобождения? Я видел слезы в глазах американских солдат, когда они впервые переступили порог преисподней Малого лагеря…
Послесловие
В настоящем издании впервые публикуется расширенная версия романа «Голые среди волков» Бруно Апица
