Глава 25
– На вот, пей, – Тихомира сунула Вадиму в руки деревянную кружку, наполненную противоядием.
Он сидел рядом с Баженом и Милой, а Дарину положили на лавку под окном. Хоть она и спала, а Тихомира всё равно надёжно её связала. Есению пришлось приковать цепями в башне Сёмы, отчего та жутко выла и скреблась в стены. Сам Сёма, как ему и было обещано, отправился гулять по лесу до утра. Вадима била мелкая дрожь, но противоядие он выпил до дна, не колеблясь.
– И вы тоже пейте, – Тихомира же протянула кружки и двум другим гостям.
Бажен и Мила выглядели потерянными, потому неуверенно приняли кружки, из которых слегка поднимался пар от горячей жидкости.
– Спасибо, – пискнула Мила и вздрогнула от нового воя Есении.
– Что это? – Бажен же оказался умнее и не стал сразу пить то, что получил от неизвестной женщины.
– Отвар липовый, – Тихомира ему улыбнулась. – Успокаивает.
Она развернулась и направилась к своему погребку.
– Будем вам раны обрабатывать, – объясняла она. – Ну и навели вы в лесу шороху, конечно. Всех духов всполошили, хотя они и так сейчас неспокойные. Неужто не знаете, что в полнолуние ночью в лес заходить нельзя?
Вадим крепко сжимал кружку и сверлил взглядом спящую Дарину. Не было на её лице сейчас ни тени боли. Она просто мирно спала, даже не подозревая, что совершила. С укушенной руки Вадима на пол капала кровь, которая не сворачивалась из-за слюны летавицы, но юноше было всё равно. Он мечтал, чтобы Бажен и Мила побыстрее ушли. Поэтому, когда почувствовал, как Тихомира коснулась его руки, отдёрнулся и отодвинулся.
– Им сначала помоги, – сердито буркнул Вадим, кивнув на гостей.
– Не смей говорить мне, что делать, – Тихомира ответила ему ледяным тоном.
Вадим встретился с её глазами. В них сейчас отражались огоньки от свеч, они казались строгими, но на губах женщины виднелась лёгкая улыбка. Конечно, столько страха вокруг витает. Вадим вздохнул, но всё же протянул ей руку, не желая спорить.
– Так зачем вы в лес притащились? – Тихомира занялась его раной, но обратилась к Бажену и Миле.
– Я… – Мила сглотнула, стараясь не обращать внимания на неистовый вой запертого оборотня. – Меня за водой послали, чтобы утром кашу сварить, но я Дарину во дворе заметила. Она шла куда-то. Я её догнала, спросила, а она грубить начала. И потом… Она меня оттолкнула. А Вадим на неё проклятие наложил! Он сказал ей, что если она меня обижать будет, то ей троекратно вернётся! Она не стала бы меня бить! Я видела, что ей больно, но она всё равно затащила меня в баню и заперла там…
Вадим лишь усмехнулся, осознав, как именно Мила поняла, что с Дариной что-то не так.
– И как ты из бани-то выбралась? – поинтересовался он.
– Да я точно не знаю, – Мила пожала плечами и всхлипнула. – Я в дверь колотила, на помощь звала. Дверь сама и открылась…
– Банник выпустил, – Тихомира кивнула, перевязывая рану Вадима.
– Зачем бы ему это делать? – Вадим нахмурился.
– Сходи да узнай, – женщина хохотнула и обратилась к Бажену. – Теперь ты свои раны показывай.
Он немного колебался, но всё же стащил рубаху. На спине обнаружились царапины, но не глубокие, будто кожу содрало о дерево, сбоку уже виднелся приличный синяк. Наверное, летавица его отбросила?
– Дальше что было? – Вадим поставил кружку на стол с громким стуком, отчего Мила вздрогнула.
– Дальше… – она снова всхлипнула и сделала глоток отвара. – Дарина, когда меня закрывала, смеялась всё. Говорила, что сестру твою навещать пойдёт. Я к Бажену и побежала за помощью. Он к дому Есении меня повёл. А там матушка твоя сказала, что дочь за водой отправила. Мы к колодцу побежали, но там только ведро пустое нашли. А потом… Женщина одна нам сказала, что видела, как Дарина Есению в лес уводила. Бажен тогда за мечом пошёл, а потом мы в лес и побежали. На нас эта… Непонятная напала… Я Бажену помочь пыталась, но Есению услышала, тогда Бажен и сказал мне за ней бежать, а сам сражаться остался, ну а потом я на поляну и выбежала…
Мила принялась утирать выступившие слёзы, но так и не разревелась. Теперь Вадим сложил в голове картинку. Цыганка на Дарину знак свой повесила, выспросила поди про Вадима, а та ей и выложила всё как на духу. Вот Звенислава и решила, что будет хорошей идеей Вадима проучить. Может, хотела, чтобы он в порыве злости убил Дарину? Тогда даже староста не пощадил бы их с Тихомирой, житья бы не дал после такого. Вадим сжал кулаки, мечтая сейчас лишь о том, чтобы придушить этими самыми руками Звениславу!
– Есения… Почему она такой стала? – дрожащим голосом спросила Мила.
– Ты лучше раны свои показывай, – скомандовала Тихомира, закончив с Баженом.
Мила поджала губы, а Есения где-то вверху продолжала выть, греметь цепями и царапать поверхности. У Вадима внутри от этого всё сжималось. Что теперь делать?
– Простите, но кто вы? – решил всё же поинтересоваться Бажен, натягивая рубаху. – Дочь Тихомиры?
Удивительно, что из всего произошедшего это взволновало его больше всего.
– Только царапины небольшие, само заживёт, – заключила Тихомира, игнорируя заданный вопрос. – Я вас из леса выведу. Дальше сами пойдёте. Добирайтесь до дома, да спать ложитесь, а о том, что случилось, никому ни слова, поняли?
– А как же Дарина? – Бажен нахмурился. – Староста за дочь переживать будет! Надо её назад отвести, сказать ему, что обошлось всё!
– Уж не тебе решать, что с этой непутёвой делать! – Тихомира рассмеялась, убирая на место все свои мази и склянки.
– А кому же? – удивился Бажен.
Вместо ответа ведьма кивнула на Вадима. Бажен повернул голову, но Вадим на бывшего дружинника смотреть не хотел.
– Ну уж нет! – Бажен вскочил на ноги. – Я видел, что он сделать пытался!
– Это его решение, – Тихомира же беспечно пожала плечами. – Дарина ему столько вреда принесла. Будет честно, если он и решение примет.
– Вадим! – Бажен сердился. – Ты слышал, что Мила тебе рассказала? Дарина не в себе была! Уж не знаю, что с ней случилось, но нельзя её убивать! Ты должен…
– И без тебя знаю, что должен! – оборвал его Вадим, не желая выслушивать пафосных речей, от которых всегда тошнило. – Не надо меня жизни учить! Свою бы наладил сначала!
– Я не позволю тебе… – снова завёлся Бажен, строя из себя правильного добрячка.
– Не буду я её убивать, – Вадим лишь раздражённо закатил глаза. – И не пытался даже. Но тебе, тугодуму, объяснять ничего не собираюсь.
