дядя. Они погодки. Илья на год старше.
— Внучатые племянники, значит. Я очень рад, что вы приехали. Надо же было Всевышнему так распорядиться, чтобы Илья встретился с моей внучкой. Явно божий промысел. Те, кто знакомы с теорией вероятности, согласятся, что без внешнего вмешательства такое совпадение практически невозможно.
— Я с Вами согласен, — произнёс Юра.
— Наш сын сейчас очень увлечён изучением Торы и ТАНАХа, — сказал Семён Эмильевич.
Матвей посмотрел на Юру опытным глазом.
— Только не слишком увлекайся, молодой человек.
— Просто хочу чувствовать себя евреем, — ответил Юра.
— Конечно, это важно, — вздохнул Матвей.
— Нам потом сказали, что ты погиб во время какой-то военной операции и посоветовали об этом молчать, — сказала Фаина.
— Для нас одно имя «Моссад» означает что-то магическое, — произнёс Илья. — Илана рассказывала мне, что Вы участвовали во многих операциях.
— Да, молодой человек. Не вдаваясь в подробности, назову некоторые из самых известных. Я был в Буэнос-Айресе с нашими агентами. Мы похитили Адольфа Эйхмана и доставили его в Израиль. Разрабатывал с Харэлем также операцию по пресечению разработки Египтом баллистических ракет и другого опасного для нас оружия. В этом проекте участвовали немецкие учёные и инженеры. А какая необычная операция «Ноев ковчег»! Израиль заказал во Франции пять готовых ракетных катеров. И оплатил их. А Франция, чтобы не осложнять отношения с арабскими странами, объявила эмбарго на поставку нам вооружений. Мы основали подставную норвежскую нефтедобывающую компанию и в сильнейший шторм пригнали эти катера в Хайфу. Были и другие.
— Я читал, что Израиль создан благодаря Советскому Союзу, — заметил Юра.
— История такова. Государство Израиль было именно «советским проектом», а не американским или британским. Сталин видел нашу страну, как часть своей империи. В те годы на Ближнем Востоке господствовала Великобритания. Уже за два года до создания государства офицеры советской разведки принимали участие в диверсиях и боевых операциях против англичан.
— Ирония судьбы, — произнёс Семён Эмильевич. — Израиль — детище махрового антисемита Сталина.
— Да, такова наша история, — продолжил старик. — Москва направила сюда значительное число своих офицеров. Армии будущей страны требовались опытные кадры. А у нас был опыт страшной войны с фашизмом.
— Очень интересно, что ты рассказываешь, Матвей, — вклинилась в разговор Фаина. — Но как ты оказался здесь? Испарился, как туман.
— Нас, Фаня, молодых офицеров-фронтовиков еврейской национальности, собрали, где следует, тщательно проверили, сочинили нам новые биографии и взяли подписку о неразглашении. После этого нас, человек двести, направили на так называемое «новое место службы». Пришлось оборвать все связи с родственниками. Я был, если ты помнишь, ещё не женат.
— Страны-то ещё не было, — заметил Илья. — Как такое количество людей перебросили через все границы в Палестину?
— Путь сюда проторили за много лет до создания государства. Мы добирались по поддельным польским паспортам. Кстати, таких групп, как наша, было несколько десятков.
— Вы фактически создали всю систему безопасности, — сказал отец Ильи. — Армию, её отряды специального назначения и разведку.
— Мы с Иссером Гальпериным основали Моссад, а Леванон — службу «Натив бар». Советских капитанов, майоров и полковников одели в израильскую военную форму. В документах изменили русские имена на еврейские. Гальперин стал Харэлем, а совершенно русский человек Ливанов — Леваноном.
— Я читал, что внешней разведкой в Союзе занимался Судоплатов, — произнёс Юра.
— Верно. Правда, создание израильских служб курировал генерал Павел Райхман.
— Но такое содружество продолжалось недолго, — заявил Семён Эмильевич. — Сталин понял во время визита Голды Меир, особенно при её посещении московской хоральной синагоги, что уничтожить еврейское самосознание советских евреев ему не удастся. И он распорядился свести отношениях с нами до минимума.
— Тема интересная, Семён. Америка и Британия были против создания нашего государства, наложили эмбарго на поставки оружия, снабжали им арабов, категорически не желали, чтобы здесь находился остров советского социализма. Вооружать нас пришлось Сталину. Израильские лётчики в первое время летали на немецких мессершмиттах и юнкерсах. На некоторых даже не успевали закрасить свастики. Их обучали, конечно, советские инструкторы. Сталин считал, что еврейское государство возглавит заместитель министра иностранных дел Андрея Громыко Соломон Лозовский. Но в ходе переговоров с американцами и англичанами Сталину пришлось уступить. Израиль возглавил выходец из Польши ставленник США Давид Бен-Гурион.
— Говорят, крутой мужик, — усмехнулся Илья.
— Я встречался с ним много раз, сиживал вместе с Харэлем в его кабинете. Статус Моссада предполагал контроль и отчётность только перед премьер-министром. Все наши операции и планы утверждались самим Бен-Гурионом. Он действительно был властный. Он подмял под себя руководство армии и спецслужб и постепенно уменьшил влияние главного разведывательного управления советской армии. Укрепились связи с Америкой. Голда Меир, уроженка нашего родного города Киева, выросла в Соединённых Штатах. Короче, Сталин понял, что его план не удался. Он фактически порвал отношения с Израилем, а свою ненависть к евреям сорвал на своих.
— Он уничтожил еврейскую элиту, затеял дело врачей и готовил свой холокост, — произнесла Наталья Иосифовна. — Но в Пурим пятьдесят третьего года скончался.
— Так и должно было случиться, Наташа, — произнёс Матвей. — Еврейский бог прибрал его к рукам.
— Ты никогда не верил в Б-га, — удивилась Фаина.
— Пожила бы здесь с моё, поверила бы. Не один раз нас здесь спасало от уничтожения нечто, что можно было объяснить только чудом. Если бы не Он, Израиля бы давно не существовало.
— Ты приехал сюда неженатым красавцем, — не унималась Фаина. — Такое положение для молодого мужчины неприемлемо.
Матвей улыбнулся и посмотрел на Иду, молча сидевшую в кресле в углу гостиной.
— В лагере, куда я попал, было много девушек. Не все, конечно, красавицы, но с характером и желанием воевать и быть нужными для страны. Вскоре я заметил одну девушку. Она заинтересовано поглядывала на меня. Заговорил с ней. Она оказалась польской еврейкой из Кракова, все родственники которой сгорели в Освенциме. Умная, образованная, симпатичная девушка. Я влюбился и сделал ей предложение. Оно было принято. Была свадьба с раввином и хупой, между прочим.
— Как её звали? — спросила Фаина.
— Шушана. Это по-нашему лилия. Через год родился сын, ещё через два года появилась дочь. Мы с ней прожили тридцать лет. Увы, у неё было слабое сердце. Оно не выдержало и остановилось. Я-то часто уезжал на опасные задания. Она обо всём догадывалась и, конечно, волновалась. Однажды мне передали, что Шушана очень больна. Я вернулся. Приехал прямо в больницу. К сожалению, её не спасли. Она умерла на моих руках. Я похоронил её в Иерусалиме на Хар Менухот. Это большая гора на въезде в город.
— А где сейчас твои дети? — снова спросила Фаина.
— Сын в Тель-Авиве, а дочь, мать Иланы, в
