не прошмыгнул дальше прихожей. Один раз, когда он, проходя мимо, услышал игру Холмса на скрипке через приоткрытое окно, ей даже пришлось убеждать его, что это она только что, по ее собственному выражению, «пиликала хуже сверчка», вытирая веником пыль со струн и корпуса. Зачем надо было упоминать сверчка, неужели без него никак нельзя было обойтись, – вместо этого напрашивающегося вопроса нам пришлось поблагодарить миссис Хадсон за находчивость, в которой, надо признать, ей не откажешь. Однако более всего Холмса огорчило то, что эта находчивость достигла цели. Непостижимо, но этот неотесанный предводитель клоунов и дрессированных мышей поверил! То есть он умудрился не уловить своими медвежьими ушами разницу между вдохновенной игрой гения и экзерсисами домохозяйки, вооружившейся столь своеобразным смычком. Уязвленный Холмс окончательно решил, что мистера Холдера для него больше не существует.
Но тот, как я уже говорил, не отставал, и я был вынужден взять это дело в свои руки. В итоге исключительно по его инициативе между нами завязалась переписка, в ходе которой он признался, что в тот злополучный день сильно робел перед визитом к нам. Понимая, как мало общего между его проблемой и криминальными загадками, которыми прославил себя Холмс, он почти не сомневался, что злоключения Милашки Берил, и его собственные вместе с нею, не заинтересуют великого сыщика. Чтобы хоть как-то повысить свои ничтожные шансы, он придумал этот исключительно сентиментальный трюк: показать Холмсу для начала сплющенную железяку, вызвать хоть какое-то любопытство, мол, смотрите, как сминает металл силища прекрасного грациозного и умного животного, а теперь, вот беда, мистер Холмс, это животное страдает, и если его не вылечить, то останется один выход – пристрелить. Ну не живодерство ли? А что делать! Денег у него нет, зато американцу такое по средствам. Он уже собирался перейти к душещипательному рассказу о том, как Милашка в одночасье превратилась в бедняжку, тронуть хоть и бесстрастное, но неравнодушное сердце Холмса, как вдруг мое некстати вырвавшееся восклицание совершенно сбило его с толку. Не без изумления он решил, что здесь уже все в курсе его злоключений. Но и поверил тут же, тщеславная душа, что не так уж удивительно, что его цирк известен далеко за пределами разнесчастной Хипслип-роуд. Тем более что о происшествии написали газеты. Ладно, пусть не все. Пусть всего одна. Но ведь всем известно, что Холмс прочитывает ежедневно жуткую кучу газет. От такой логики меня охватывало просто-таки бешенство. Как он мог, нахал, ожидать, что в этой куче окажется «Вестник юго-западного лондонца»! Это просто вопиющая наглость! Мы бы разорились, если бы скупали всё, что печатается в Лондоне, вплоть до подобных листовок. Тем не менее надо признать, он оставил мне шанс спохватиться, хотя бы насторожиться, когда произнес адрес своего балагана, но я, глупец, сам же с гордостью и заявил ему, что бываю в его заведении регулярно. Правда в этом заявлении только то, что в цирк Холдера я захаживал не реже, чем в Британский музей, этого не отнять. Это мое признание ему еще и польстило, особенно то, как я обозвал нехитрое украшение лошади. Диадемой, никак не меньше! Да еще берилловой, то есть принадлежащей самой Берил! Звезде его цирка! С тем же успехом и логикой Милашку можно было прозвать Холдеровой кобылой.
Я кусал губы, вспоминая его реакцию на сногсшибательное условие Холмса. И свою, когда сердце мое разрывалось от сострадания, что Холмс дерет с него три шкуры. То есть три процента. На самом деле он не мог поверить своим ушам и потому бесконечно переспрашивал, пытаясь понять. Три процента от стоимости чего… неужели не лошади? А латунной дешевки?! Видно, он решил, что Холмс сошел с ума. Это выглядело даже не чудом или сказочным везением, это звучало полным вздором. Почему именно три процента? Действительно, в таком случае на месте Холмса проще уже было заявить, что он уладит дело бесплатно.
Последним шансом вовремя почуять неладное и запросить пояснений было его упоминание клички жеребца-стервеца, но мое воображение уже закусило удила. Господи, ну почему именно Дики?! Почему не нормальное лошадиное имя?! Какое-нибудь… ну, не знаю… столько королей, столько имен… осталось ли хоть что-нибудь не занятое?!
Успокаивало меня лишь понимание, что мой конфуз обернулся, в сущности, забавным казусом, а никакой не катастрофой. Мы ничего не упустили, так как вряд ли добились бы согласия американца, даже зная, в чем заключена проблема. Скорее всего, Холмс просто сразу же отказал бы мистеру Холдеру. Его желание, особенно с учетом дефицита времени на подготовку, было абсолютно невыполнимо. В лучшем случае Холмс успел бы изучить некоторые азы лошадиной науки и в присутствии иностранца не уронил бы свое лицо в вымя Милашки, которого у нее не было.
И всё же я по-прежнему бешусь, вспоминая эту историю, потому что не могу смириться с тем, что во многом бестолковый ее ход определило мое тщеславие. Я так обрадовался возможности доказать Холмсу, что и мои знания пригодны в нашем ремесле, что со всей экспансивной настойчивостью, присущей авторитетным экспертам, сначала не дал и рта открыть клиенту, а затем, когда мне и этого показалось мало, взялся обращать Холмса на путь, к которому он не питал ни малейшей склонности.
По счастью, с ребенком в итоге выплеснули и воду. Как только с портрета главного героя лик короля-двухлетки вытеснила лошадиная морда, вместе с нашими честолюбивыми ожиданиями потерпела крах и зловредная во всех смыслах теория Холмса об интеллектуальном превосходстве средневекового человека над современным. Не знаю, как пойдет дело дальше и удастся ли отстоять Ньютона в следующий раз, но в данный момент можно считать, что наука очищена от скверны ложных учений, а значит, преподнесенный мною Холмсу краткий курс истории остается в силе и мои усилия преподавателя, что бы он ни говорил, были не напрасны. Потому что теперь он, пусть и такой ценой, лучше знает историю своей великой страны. И культуру. Это единственное, что меня хоть как-то утешает.
Глава сорок третья, в которой женщине прощается всё
Из дневника доктора Уотсона
23 октября 1892 г.
Вчера у нас выдался замечательный праздник. Рассказов о Холмсе вышло уже больше десятка, и наконец восторженная публика получила долгожданный сборник, озаглавленный скромно, но со вкусом: «Приключения Шерлока Холмса». Мы долго и с удовольствием рассматривали свежее издание, украшенное чудесными иллюстрациями мистера Пэджета. Известно, что картинки как мало что другое способны подчеркнуть привлекательную сторону героических поступков, каковые, кстати, постоянно сопровождали нашу бурную деятельность еще задолго до появления творений таинственного летописца.
