для меня, для Франции… Я теряю тебя, Этьен, и я поняла это, видя полный любви взгляд, которым всегда смотрела на тебя моя сестра Луиза Лесер; ныне она принцесса Валуа, графиня де Фонтене, владелица замков и земель в Пуату. Она не говорила мне о своей любви, зная о наших с тобой отношениях, но я и сама видела и знала со слов фрейлин, от бдительных глаз которых не укроется ничто. Она еще ничего не знает о своем высоком титуле; сейчас ее приведут сюда, и я скажу ей об этом.
Анна позвонила в колокольчик и велела разыскать Луизу.
— Боже мой, — потрясенный, пробормотал Этьен, — она и в самом деле принцесса… Луиза де Фонтене!..
Рибейрак выразил по этому поводу бурную радость:
— Дочь короля! Клянусь ягодицами сатаны, это не так уж плохо, а, Этьен? Везет тебе на королевских дочерей: одна — возлюбленная, другая — скоро жена. Черт возьми, вот бы и мне так! Но когда я появился на свет, клянусь мантией князя тьмы, небесные светила либо потухли, либо повернулись ко мне не тем боком. Говорили, мне благоприятствовал бы Сатурн, если бы к тому времени он успел на свидание к Луне. Но он, к несчастью, по дороге где-то застрял. Там есть еще Венера; не с ней ли остановился поболтать мой благодетель?
— Не считай, Этьен, будто я была столь эгоистична в своей любви, что совсем не думала о тебе, — продолжала между тем Анна. — Это было бы непорядочно с моей стороны. Ты, наверное, замечал, что я не слишком докучала тебе своей любовью, понимая, что тебе пора устраивать личную жизнь. Но ни одна женщина не запала тебе в душу; я видела это и со страхом ожидала, что ты влюбишься в другую, ту, с которой захочешь связать свою жизнь. Что мне тогда останется делать? Лишь уйти с дороги. Еще не видя свою соперницу, я уже ревновала и ненавидела ее, потому что ей суждено нас разлучить. В то же время я понимала, что не вправе буду осуждать твой выбор. Но ныне, когда выбор сделан, я не ревную и не питаю ненависти к твоей избраннице, ибо она моя родная сестра, и я люблю ее всей душой. К этому прибавлю, что и она, моя дорогая Луиза — теперь я с полным правом и во всеуслышание могу сказать это — не могла бы найти более достойной пары.
— Но ведь коли так, то роли переменились, — проговорил Этьен, не зная, радоваться ему или впасть в отчаяние. — Ныне я оказался ниже, а Луиза вознеслась так высоко, что мне до нее не достать. Захочет ли король выдать за меня свою сводную сестру?
— Он сделает это для своего фаворита. Он сделает это по просьбе самой Луизы. Наконец он не сможет, да и не захочет пойти наперекор воле родной сестры, герцогини Бурбонской, которой к тому же известна тайна его рождения.
В это время доложили о приходе Луизы. Ни о чем не подозревая, жизнерадостная, она вошла… и, оторопев, замерла у порога, никак не ожидая, что увидит здесь своего возлюбленного. Что все это значит? Зачем ее позвали? Какой предстоит разговор? И вдруг она задрожала от ужасной мысли, пришедшей ей в голову: сейчас герцогиня скажет ей, чтобы она и думать не смела о своей любви к Этьену — он ей не пара. В доказательство этого она, конечно же, сделала его графом или виконтом, одарив землями и замком, может быть даже, двумя. Теперь он еще выше…
И Луиза, чувствуя, как кровь отливает с лица, несмело подошла и остановилась в нескольких шагах, присев в глубоком реверансе и опустив глаза.
— Подойди ближе, — попросила Анна. — Еще ближе. Вот так. А теперь садись рядом со мной, на этот диван. Ну, что же ты? Смелее! Негоже моей родной сестре стоять передо мной, точно она моя фрейлина или камеристка.
Луизе показалось, что она ослышалась. Она подошла, но садиться рядом с герцогиней не решилась, хотя у нее и подкашивались нога.
— Прошу прощения, мадам, но вы обмолвились, — пролепетала она, не понимая, отчего на лицах у всех присутствующих играют улыбки. Наверное, они хотят посмеяться над ней, бедной дочерью булочника с улицы дю Ратьер. Им можно. Им все можно, ведь она для них всего лишь игрушка. Да, но Этьен?..
— Нет, я не обмолвилась, — проговорила герцогиня де Бурбон.
Луиза широко раскрыла глаза, захлопав ресницами.
— Но ведь вы сказали, что я ваша сестра, а ведь я… я же… О, мадам, зачем вы смеетесь надо мной? Я всего лишь простая горожанка.
— И ты дочь булочника мэтра Ришара и его супруги Ангелики Лесер, не так ли? — молвила Анна, вставая и беря девушку за руки. — И, конечно же, ты не раз задавалась вопросом: «отчего это регентше вздумалось приблизить меня к себе, сделав фрейлиной?»
— Да, мадам, и я до сих пор теряюсь в догадках.
— Я потому и позвала тебя, чтобы отныне ты в них не терялась. А теперь я скажу тебе то, что давно уже хотела сказать. Дело касается тайны твоего рождения.
— Тайны?..
— Твой отец — не мэтр Ришар, а твоя мать — не его супруга Ангелика. Ты дочь других родителей. Видишь, я встала и держу тебя за руки. Знаешь, зачем я это сделала? Дабы ты не свалилась на пол, услышав то, что я тебе сейчас скажу. Знай же, Луиза, твой отец, твой настоящий отец — король Франции Людовик Одиннадцатый, а мать — королева Шарлотта Савойская. Ты моя родная сестра, и ты наследная принцесса царствующего дома Валуа… Боже мой! Этьен, Филипп, да помогите же мне удержать ее на ногах! Давайте усадим ее на диван. Говорила ведь ей… И принесите воды.
Немного погодя, уже сидя на диване со спинкой, Луиза пришла в чувство. Рибейрак, увидев, как она открыла глаза, тотчас встал на колени и припал долгим поцелуем к ее руке:
— Слава богу, вашему высочеству стало лучше. Шевалье де Рибейрак всегда к вашим услугам, графиня де Фонтене, знайте это. Клянусь всеми котлами преисподней, милее принцессы мне встречать не доводилось, исключая, впрочем, вашу родную сестру. Этьен, друг мой, мадам Луиза де Фонтене, должно быть, теперь и глядеть не соизволит в твою сторону, ведь ее руки станут домогаться сиятельные герцоги и графы…
Он не договорил. Луиза кинулась в объятия к возлюбленному и с криком: «Этьен!» забилась в рыданиях у него на груди.
— Вот видишь, — сказал он ей, — ты всегда боялась, что тебе не подняться до
