Холмс сразу выдвинул смелую версию, что Алиса, дочь Рукасла, вместо отъезда в Филадельфию, про который обмолвился ее отец, находится в доме. Бородатый мужчина, наблюдающий за домом с дороги, по мнению Холмса, был возлюбленным Алисы.
– Уверяю вас, Ватсон, у нее какое-то неприятное заболевание, вроде стригущего лишая или чего-то в этом роде, и родители вынуждены были обрить ее и спрятать от недобрых слухов в одну из комнат нежилого крыла. Но партия представлялась выгодной. Упускать завидного жениха они не захотели и, чтобы не вспугнуть его, придумали спектакль, состоявший в том, что кто-то должен был изображать их дочь для ухажера, заглядывающего в окна с дороги. Вероятно, сначала эту роль поручили служанке. Но она была совершенно не похожа на Алису, поэтому, чтобы придать смуглой брюнетке из восточных колоний хоть какое-то сходство с бледнолицым дитятей саксонской крови, на затылок ей Рукаслы цепляли ту самую рыжую косу их дочери. Однако даже при помощи такой хитрости им не удалось справиться с поставленной задачей, и Рукасл через агентство нашел мисс Хантер, обладающую поразительным сходством с Алисой. Вот примерно так мне видится это дело.
Однако я указал Холмсу на одно очевидное слабое место этой версии. На каком основании Рукаслы могли бы пресечь появление жениха Алисы в их доме, удерживая его постоянно на расстоянии, если они сами были в нем заинтересованы? Холмс предположил, что ими всякий раз выдумывались отговорки вроде травли грызунов в доме или эпидемии тифа, захлестнувшей поместье и угрожающей жизни всякому, кто приблизится к их владениям. Но некоторые вещи мне всё равно казались непонятными.
– Скажите, Холмс, – обратился я к нему, – зачем вся эта таинственность и мрачность вокруг болезни Алисы? Ведь Рукасл пригрозил мисс Хантер, что отдаст ее на растерзание своему чудовищному псу, если она еще позволит себе зайти в нежилое крыло дома. Не слишком ли это… м-м-м… как бы поточнее выразиться… несдержанно, что ли? Не по-джентльменски, одним словом.
– Это означает, Ватсон, что заболевание юной девушки еще не побеждено. Если оно вырвется из-под контроля и распространится, перекинувшись, например, на мисс Хантер, огласки не избежать. Вот почему Рукасл так переживает, и я его понимаю. Кроме того, не знаю, заметили ли вы, но за милым обликом нашей Вайолет Хантер прячется слишком уж ощутимая, я бы сказал, настырность. Конечно, я далек от варварских замашек травить девушек собаками, но одна любопытная деталь в ее рассказе показалась мне красноречивой. Она упомянула, что ее сажали спиною поближе к окну. Какие мысли вам приходят в голову при этом?
– Ну, возможно, ее разворачивали спиной, чтобы она не увидела чего-то в окне.
– Вы ничего не поняли, Ватсон. Ключевые слова здесь «спиной» и «поближе»…
– Холмс! – вскричал я. – Мне кажется, вы вышли на след ужасного злодеяния!
– Как сказать, – немного замялся Холмс. – Возможно, это действительно немного чересчур, но не исключено, что на его месте вам бы пришлось придумать что-нибудь подобное с этой непоседливой гувернанткой. Вы заметили, как она всё вынюхивает, во всё сует свой нос? Сколько она всего успела разузнать, проведя в доме своих новых хозяев всего-то неделю! Бедный Рукасл, дабы хоть немного унять мисс Хантер, специально усаживал ее на сквозняк от окна, чтобы ей продуло и свело шею и она не могла так ею вертеть и всё высматривать. Согласен, отчасти это бесчеловечно, но иных только таким образом можно удерживать в рамках. Вообще, не только ее поведение, но и отношение к окружающим настораживает. В ее описаниях все домочадцы – и хозяева, и слуги – представлены крайне негативно. Мистер Рукасл, видите ли, неестественно много смеется. Его жена слишком молода для него, слишком преданна и совершенно невзрачна. Слуги Толлеры угрюмы и неприятны. Он еще и алкоголик, а она смотрит исподлобья. Даже ребенок, совсем еще малыш, проводит свое свободное время, по мнению мисс Хантер, ненадлежащим образом – мучит зверушек, планомерно готовя себя к роли садиста и семейного деспота в будущем. Только о дочери ей нечего сказать, потому что она ее никогда не видела. Нет, Ватсон. Источник беспокойства в этой истории я вижу не в ком-то из тех, кого нам представила гувернантка, а в ней самой.
Холмс, как обычно и бывало, разбил все мои доводы в пух и прах. Он был настолько убедителен, что понравившаяся мне поначалу Вайолет стала и у меня вызывать неприязнь и даже какое-то глухое отвращение, и я устыдился своей прежней легкомысленной и ничем не обоснованной симпатии. Решено было остановиться на выдвинутой моим проницательным другом версии. Хотя Холмс порекомендовал клиентке особенно не беспокоиться, деньги мы с нее взяли, поэтому вынуждены были пообещать держаться с ней на связи.
Через три дня мисс Хантер взволнованной и невнятной телеграммой вызвала нас в Уинчестер. Она назначила нам встречу на полдень следующего дня в гостинице «Черный лебедь». К тексту прилагался чек. И хотя проставленная в нем сумма была более чем скромной, мы всё же поехали в Уинчестер. Встретившая нас девушка была сильно встревожена. Она уверяла, что тянуть более нельзя, так как Рукасл давно подозревает ее и может в любой момент отказаться от ее услуг, и тогда помочь узнице или узнику из нежилого крыла станет невозможно. Она, конечно, может обратиться в полицию, но поверят ли там в ее фантастическую историю? Мистер Рукасл умеет произвести приятное впечатление и весьма уважаем в Хэмпшире.
– Никакой полиции! – категорично заявил Холмс девушке. – Положение крайне серьезно, и нужно срочно вмешиваться в ситуацию.
Я с удивлением наблюдал, как от былого скептицизма Холмса в отношении гувернантки Рукаслов не осталось и следа. Очевидно, произошло что-то, что ускользнуло от моего пристального внимания и категорически изменило отношение Холмса к происходящему. Но мисс Хантер преподнесла нам еще один сюрприз. Оказывается, как раз сегодня представился редкий шанс беспрепятственно попасть в дом. Рукаслы приглашены в гости, а Толлер напился до бесчувствия и вряд ли к вечеру проспится. Мы договорились, что Вайолет заманит миссис Толлер в погреб и запрет ее там. Находчивая девушка сама подсказала эту идею. Тогда никто не помешает нам вызволить бедняжку Алису из темницы.
Нашей сообщнице нужно было срочно возвращаться, чтобы избежать подозрений, а мы пообещали присоединиться к ней в семь часов вечера. Я горел нетерпением выведать у своего друга, почему же теперь он воспринимает слова Вайолет Хантер так серьезно и взволнованно.
– Видите ли, Ватсон, – объяснил мне Холмс, – у меня было несколько крайне интересных версий происходящего, необходимым условием которых являлась двуличность мисс Хантер. Плюс к тому они в значительной мере опирались на некоторые проявления
