извращенности человеческой природы, которые не только оживляют пресную жизнь провинциального семейства, но и предоставляют превосходную пищу для размышлений тем, кто позволит себе засунуть в эту жизнь свой нос, то есть нам с вами. Наша работа только выиграла бы в привлекательности, если б тайны семейства Рукаслов не состояли в банальных дрязгах за наследство, а являли собой нечто совсем уж непривычное и поразительное. Учитывая всё то, что мы знали о Джефро Рукасле, а именно что первая его жена умерла, а нынешняя слишком молода для него и не поладила с падчерицей, якобы перемахнувшей из-за этого через Атлантику, и что Толлер позволяет себе безнаказанно напиваться, я предполагал наличие какого-то отталкивающего позорного секрета, связывающего членов семьи в тесный и опасный клубок и передающего определенную власть над ними в руки их слуг – четы Толлеров. Какую роль здесь могла себе выбрать недавно попавшая в дом гувернантка? Я предполагал всё что угодно и жонглировал участниками интриги, словно тасуя колоду карт. Не принудил ли Рукасл свою дочь к разврату с ним? И не была ли смерть его первой жены самоубийством как следствием такого позора и бегством от него? И нынешняя его супруга, такая тихая и горестная, по наблюдению мисс Хантер, не от того ли так выглядит, что страдает от открывшегося ей ужаса и бесстыдства? Кстати, по возрасту она вполне подходит и на роль дочери. Так может, та, которую выдают за жену, на самом деле Алиса, а в отдаленной темной комнате удерживают в заточении молодую супругу, не пожелавшую смириться с гнусным извращением и пригрозившую предать огласке кровосмесительную связь? А может, Рукасл по собственной воле или по требованию жены решил победить властвующий над ним порок и услал дочь подальше от соблазна, оставив ее косу как память? Возможно, поэтому он пришел в такой восторг, увидев в новой гувернантке копию своей дочери, и даже уговорил ее надеть любимое платье Алисы. Тогда почему у них сложились такие плохие отношения и он почти готов уволить ее? Быть может, он домогался ее и получил отказ, а Вайолет нам не всё рассказывает? И кто вообще она такая, эта Вайолет Хантер? Та ли, за кого себя выдает? Она сама может оказаться как дочерью, так и молодой миссис Рукасл, пожелавшей для своих целей вмешательства сыщиков в дела ее семьи. Может, ей с нашей помощью нужно что-то выведать или она хочет припугнуть Рукасла тем, что ее интересы теперь отстаивают такие авторитетные люди? Но тогда выходит, что она не только не желает огласки, раз не обратилась в полицию, но и предпочитает водить нас за нос, выдавая себя за гувернантку. При всем обилии возможных вариантов я не находил у мисс Хантер мотивов зазывать нас в дом. Если она шантажистка, то ей невыгодно участие посторонних. Если же ей надо надавить на Рукасла с нашей помощью, то она не позовет нас в «Медные буки» в его отсутствие. Какой в этом смысл? Остается последнее, что всё объясняет. Девушка действительно рассказала нам правду, и единственное ее побуждение состоит в том, что она возмущена творящимся беззаконием и стремится восстановить справедливость. Я навел справки в агентстве по найму «Вестэуэй» в Вест-Энде, о котором говорила нам Вайолет. Она в самом деле состояла у них в списках трудоустройства, и та самая мисс Стопер подтвердила факт соглашения между ней и мистером Рукаслом из Хэмпшира, заключенного в агентстве две недели назад. Так что всё сходится. Жаль, конечно, что мои, согласитесь, интереснейшие версии не подтвердились и Вайолет Хантер оказалась порядочной особой. Это делает ее саму и историю, с ней связанную, несколько скучноватой. Но я, по крайней мере, рад, Ватсон, что мы теперь можем положиться на нее в этом рискованном деле. И всё же, чтобы вы не думали, что всё предшествующее сегодняшнему дню время мой мозг простаивал без работы, я описал вам ход моих мыслей, и вы, надеюсь, с интересом скоротали оставшиеся часы до нашего опасного вечернего предприятия.
Я был признателен Холмсу за его объяснения, но испытывал досаду. В течение довольно короткого времени мне в очередной раз приходится менять свое мнение о мисс Хантер. После первых доводов Холмса я уже привык крайне подозрительно воспринимать эту особу и очень настороженно держаться в ее присутствии. Напряженно вслушиваясь в ее голос, я улавливал в нем, как мне казалось, постоянный тон фальши. Каждая веснушка на ее носу свидетельствовала мне о лицемерии своей хозяйки, нагло насмехаясь над моей чистотой, основанной на свойственной мне с рождения порядочности и вере в людей. Теперь же получалось, что Вайолет – замечательная девушка, по собственному почину ринувшаяся на помощь попавшей в беду несчастной и призвавшая нас поучаствовать в столь благородном деле. Мне требовалось время, чтобы перестроиться, и, пока не настал час нашего появления у Рукаслов, я стал приучать себя хорошо думать о Вайолет и доброжелательно кивать и улыбаться при мысли о ней, чтобы успеть выработать необходимую мышечную память на ее образ и не выказать насупленным лицом устаревшую и неуместную теперь недоброжелательность.
Наконец подошло оговоренное время, и мы направились в «Медные буки». В семь часов мы были у входа. Двери, как мы и уговаривались с мисс Хантер, оставались незапертыми, и мы без труда проникли внутрь. Было очень тихо. Рукаслы с ребенком должны быть в гостях, но где же наша верная помощница? Мы стали осторожно осматривать комнаты и на кухонном полу обнаружили мертвецки пьяного мужчину лет пятидесяти. Толлер, как и предсказывала Вайолет, сегодня не игрок, и мы занялись дальнейшим осмотром первого этажа. Дверь одной из комнат была заперта. Мы осторожно проследовали в соседнюю, и я заметил, что Холмс остановился посередине, явно чем-то озадаченный. Приблизившись к нему, чтобы поинтересоваться, я обратил внимание, что уже не стою на полу, а очень часто и высоко подпрыгиваю. Те же самые движения синхронно со мной производил Холмс. Дело в том, что из-под наших ног неожиданно стал раздаваться дикий грохот, и, застигнутые врасплох этим шумом, мы были вынуждены отреагировать таким несколько несолидным образом. Однако я с удовлетворением успел отметить, что подпрыгиваю не менее часто и высоко, чем Холмс, то есть не уступаю в ловкости своему во всем превосходящему меня другу. Вообще-то я считаю себя современным и разносторонне развитым человеком, внимательно следящим за достижениями науки. Я читал Дарвина и пытаюсь отгадывать кроссворды в газетах; в детских журналах я расправляюсь с ними более чем наполовину. Но, согласитесь, взбесившийся пол, откуда раздается загоняющий душу в пятки низкий рев представителей
