Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
мечтателя» (по Достоевскому), «Жизнь Клима Самгина», «Плоды просвещения» – три названия.
ЦАТСА:
«Без вины виноватые», «Старик», «Дама с камелиями», «Идиот» – четыре названия.
Театр сатиры:
«Бешеные деньги», «Вишневый сад», «Ворон» – три названия.
Театр им. Станиславского:
«Исповедь» (по Герцену), «Счастливые нищие», «Сирано де Бержерак», «Постояльцы» (по повести Горького «Трое») – четыре названия.
Театр им. Пушкина:
«Обручение» – одно название.
Театр «Современник»:
«Ревизор», «Три сестры», «Лоренцаччо» – три названия.
Московский драматический театр на Малой Бронной:
«Волки и овцы», «Три сестры» – два названия.
Театр им. Гоголя:
«Где тонко, там и рвется» и «Осенняя скука» (один спектакль), «Расточитель», «Не было ни гроша, да вдруг алтын» – три названия.
Театр на Таганке:
«Три сестры», «На дне» – два названия.
Новый драматический театр:
«Бешеные деньги» – одно название.
Всего 62 названия.
Это довольно много; для сравнения укажу, что за такой срок 20 лет назад (1960–1963) все московские театры дали цифры вдвое меньше премьер – 34 постановки. Вот первый вывод: за 20 лет развития театра классический репертуар в Москве увеличился вдвое.
По-прежнему первенствуют Малый театр и МХАТ, однако за тот период Малый выпустил семь премьер («Иванов», «Гроза», «Маскарад», «Горе от ума», «Госпожа Бовари», «Дачники» и «Светит, да не греет»), а МХАТ – пять («Чайка», «Братья Карамазовы», «Нора», «Без вины виноватые», «Егор Булычев и другие»). За тот же отрезок времени многие московские театры (им. Пушкина, им. Станиславского, «Современник», Драматический) вообще не имели ни одной классической постановки. C начала 70-х годов в таком довольно странном положении находился, увы, лишь Театр им. Ленинского комсомола, восемь лет(!) не обращавшийся к классике. Думаю, что это была репертуарная ошибка Марка Захарова, которая упрощала наше представление о нем (а ведь когда-то «Доходное место» было заметным явлением театральной жизни), подобный подход сужает возможности актеров, прежде всего, среднего и «полусреднего» поколения, наконец, и это самое главное, она обедняет зрителя[13].
Приведенные факты говорят еще и о том, что систематически работа над классикой велась в трех академических театрах – МХАТе, Малом и им. Моссовета, на которые приходится почти половина всех премьер. Многие названия дублируются («Бешеные деньги», «Три сестры», «Вишневый сад», «Ревизор», «Без вины виноватые», «Сирано де Бержерак», «Живой труп»). Я бы сказал, что слишком многие, далеко не все перечисленные премьеры своеобразны, отличаются друг от друга и от предыдущих. Думаю, что по отношению к новым трактовкам классики того времени сохраняет силу высказывание академика Лихачева относительно новых «концепций» в науке: «Научная литература по каждому памятнику настолько быстро растет, что пора уже подумать об экономии труда исследователей, которые стремятся по любому поводу высказывать свое мнение, “заполнить пустоту” и тем войти в “историографию изучения вопроса”… Выпуск в свет того или иного поверхностного исследования не просто бесполезен – он вреден».
Были тогда и названия, дублирующие уже имеющиеся на московской афише («Тартюф», «Чайка»). Так что относительно новых для московского зрителя названий пришлось примерно две трети от общего числа премьер.
И еще одно наблюдение театральной жизни 80-х годов. Бесспорным лидером репертуара являлся Островский (тринадцать премьер) и Чехов (восемь премьер). Обращало на себя внимание отсутствие в репертуаре имен Грибоедова (это, правда, можно объяснить тем, что «Горе от ума» сохраняется в репертуаре Театра сатиры и Малого театра), Пушкина, Лермонтова, Алексея Константиновича Толстого, Сухово-Кобылина. И уж совсем дело плохо обстояло дело с зарубежной классикой. Странное дело: ставятся постановки о Шекспире и Мольере, а их пьесы театры обходили (кроме «Тартюфа» и «Много шума из ничего»). То, что за четыре года в Москве не была поставлена ни одна трагедия Шекспира, вряд ли могло считаться нормой. Нет было великих испанцев, Бомарше, Шиллера, Гольдони, Шеридана (перечисляю авторов, имевших в России сценический успех). «Сирано» в постановке Б. Морозова имел едва ли не самый большой успех за эти годы. Но не может ведь Ростан отвечать за все тысячелетия европейской драматургии![14]
Глава III
Рост числа классики в репертуаре московских театров конца 70-х – начала 80-х годов зависел, как мне представляется, от нескольких причин. Главные из них – интерес читателя-зрителя к классике, к большой литературе, проявившийся и в увеличении тиражей классических изданий, и в расширении имен, входящих ныне в индекс классиков. Это с одной стороны.
А с другой – сознательное или бессознательное ощущение переживаемого периода как порубежного, подводящего итоги большому циклу идей и их реализации. В такие времена современников тянет к предкам, прошлому.
Василий Ключевский писал: «Людям надобится прошедшее, когда они уяснят себе связь и характер текущих явлений и начнут спрашивать, откуда эти явления пошли и к чему могут привести». Каким спросом пользовались тогда и пользуются сегодня издания текстов и исследований, связанных с прошлым, причем не только недавним, но и отдаленным, говорить не приходится. Это свойство времени и культуры (о нем еще придется говорить подробнее) сказалось и на репертуаре.
Начну с того, как сравнительно много премьер 80-х посвящено творцам, так сказать, искусства об искусстве: «Мольер» в «Современнике», «Быть или не быть» Гибсона в Театре им. Станиславского (о Шекспире), «Если буду жив» Сергея Коковкина в Театре им. Моссовета (о Льве Толстом), «Элегия» Павла Павловского в Драматическом театре (о Тургеневе), «Маяковский начинается» Марка Розовского в Театре им. Маяковского, «Амадей» Питера Шеффера и «Друзья» во МХАТе Максима Горького и Леонида Андреева[15]. 20 лет назад зритель мог увидеть лишь «Милого лжеца» в двух московских театрах (видимо, оказавшего большое влияние на последующую драматургию), да спектакль «О Лермонтове» на сцене Театра им. Ленинского комсомола. Если к этому списку добавить Жанну д’Арк из пьесы Юлиу Эдлиса «Месса по деве» и Рамиля Ахмерова «Жаннета», Томаса Мора («Человек на все времена»), брукнеровского «Наполеона», Суворова из пьесы Александра Ремеза «Осенняя кампания 1799-го года», Екатерину II и Потемкина из пьесы Иона Друцэ «Обретение», то объем исторического прошлого в репертуаре 80-х еще более увеличится.
Конечно, ряд премьер 80-х связан с историей революции, отечественной и мировой. На московской сцене живут Маркс («Я – человек» Александра Санина в Театре им. Ермоловой) и Ленин («Так победим» Михаила Шатрова и «Путь»[16] Александра Ремеза во МХАТе, «Казанский университет»[17] Диаса Валеева в Театре им. Ермоловой, «Вся его жизнь» Габриловича в ТЮЗе). Кстати, надо отметить и здесь преобладание этой темы в репертуаре 1980–1984 годов по сравнению с началом 60-х. Тогда была поставлена (и быстро сошла с репертуара) пьеса Николая Погодина «Не померкнет никогда», кроме того в пьесах Погодина «Цветы
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
