трав, а не навоза, как на улочке. Их дом был уже близко, за грушами и яблонями торчала его кирпичная труба. Пашка обещал приготовить завтрак из яичницы, тушёнки и банки пива, а потом десять часов отдыха — неплохо.
В саду, скинув рюкзак и мешок на заскорузлую лавку возле колодца, Машнов сменил так не свойственный ему гнев на милость. Он вообще долго никогда не дулся, просто не мог обиженно не разговаривать, всё равно с кем — с друзьями, родственниками или кассиршами на автозаправке. Его язык должен был постоянно находиться в движении.
— Ладно, — сказал он, — можешь делать с Егором что хочешь, но только чтобы это не навредило нашему делу.
— Да я тоже только прикольнуться, — примирительно объяснил Кирилл, ставя свою ношу рядом. — Больше же заняться нечем. Развлечений никаких. Привёз меня в эту жопу…
— Мне самому интересно, чего ты от него добьёшься, — улыбнулся Пашка. — Как он тебе показался? Глазки не строил? — Машнов заржал, и Кирилл попытался его ударить. В шутку, конечно.
— Ты придурок? — притворно возмутился он, хотя убить был готов за приравнивание себя к гомосекам. — Пусть тебе строит, дебил. Он чокнутый какой-то, с прибабахом. Я на него наезжаю, а он язык в зад засунул. Как баба. Членосос.
— А я говорил тебе, что он замкнутый всегда был, одиночка, — назидательно произнёс Машнов, потом упёр руки в бока и сосредоточился на мешках, слегка поджав губы. — Так, хорош болтать, приятель, давай делом заниматься. Работать, негры, солнце ещё высоко!
Он засучил рукава облепленной собачками кофты и подал пример нездорового энтузиазма. Кириллу пришлось помогать. Место для сушки растений было выбрано заранее — железная, потемневшая от времени крыша сарая, скатом расположенная на южную сторону, деревья почти не заслоняли солнца. Кроме того, днём металл нагревался до состояния раскалённой сковородки.
Наверх полез Пашка. Крыша дышала под ним, того и гляди, провалилась бы, но Пашка был худосочным, раскладывал стебли быстро и аккуратно. Кирилл просто стоял внизу и подавал мешки, не лез с альтруизмом и не мешал, ведь чем быстрее закончится работа, тем скорее сварганится завтрак.
10
К трём часам дня Калякин перепробовал все виды пассивного отдыха: пытался смотреть барахлящий телевизор, спал, чесал пузо и яйца. Было скучно. Пашка дрых, как ни в чём не бывало, даже приставучие мухи, то и дело пикирующие на его тощую голую спину, не мешали, он даже не дёргал плечом, чтобы отогнать их. Ещё бы, он привык жить в таком дерьме, приезжать на выходные к бабке и спать на обоссаных, пропахших хлоркой и нафталином матрасах. Кирилла от этого воротило.
Бросив бесполезный смартфон на диван, он подошёл к окну. Выбрал объектом для изучения «Дом лесной феи» или как его там. Двухэтажная громадина хорошо виднелась сквозь листву, но походила больше на замок спящей принцессы, где после укола веретеном заснули придворные, слуги, звери и птицы. Тяжело, наверно, отопить триста квадратов дровами и углем. Или банкирша на зиму уезжает в городскую резиденцию со всеми удобствами, а летом приезжает за качественной еблей?
Хотя откуда знать, что она качественная?
Мысли второго плана, которые были именно мыслями и не оформлялись в монолог внутреннего голоса, были о сексе. Сексе без обязательств со случайной шкурой. Банкирша не привлекала возрастом и телом Кирилла, но у неё между ног была щель — единственная доступная, не сморщенная и заросшая мхом и паутиной щель в этой деревне. Щель похотливая и ненасытная, раз деньгами заманивала в свои сети пидора, который ей в сыновья годится. Хотя, возможно, стареющим бабам в кайф почпокаться с молодыми петушками. Или у Егора Рахманова огромный агрегат.
Как по заказу на дороге показался сам черногривый альфонс. Он катил перед собой тачку, с верхом нагруженную колотыми дровами. Через стекло доносилось поскрипывание колёс на кочках.
Кирилл чуть отклонился от окна, отгородился тюлевой шторой и продолжил наблюдение. И без этих предосторожностей Егор бы его не заметил, тяжёлая тачка занимала всё его внимание и требовала напряжения сил. Мышцы на руках выделялись заметнее. Да и спина с неровным огородным загаром, прикрытая линялой майкой, стала словно рельефнее. А задница так и осталась с орешек. «Агрегат» спереди Кирилл рассмотреть не успел, и вряд ли бы смог: дешёвые китайские шорты, из швов которых торчали нитки, были селянину широковаты.
Рахманов прошёл чуть дальше по дороге и свернул к коттеджу любовницы. Оставил тачку, подошёл к резной калитке, просунул руку через витые прутья и, видимо, отодвинул засов. Затем вернулся к тачке и закатил её во двор. Привёз дровишки. Вот она помощь, под которую маскируются интимные встречи и финансовая поддержка. Приедет Лорик из города, а у неё уже и печка истоплена, и ужин приготовлен, можно и покувыркаться.
Нет, про печку Кирилл, конечно, присочинил, солнце и так жарило лучше всякой печки. Облака были и становились гуще, только мало влияли на творившееся на улице пекло.
Калякин перешёл к другому окну, стараясь разглядеть, что происходит за забором коттеджа, но расстояние и листва сводили его попытки на нет. Стёкла с морковкина заговенья никто не мыл, а от штор шёл запах тлена и разложения, в пору зажимать нос. Кирилл подумывал уйти, заняться чем-нибудь ещё, ведь сейчас порнушки точно не обломится, но оставался на наблюдательном посту. Было в этом ебанутом пидоре что-то притягательное. Что-то неизведанное. Непознанное. Загадочное. Вроде обычное деревенское чмо, а… Нет, Кирилл не мог себе объяснить. Ему хотелось видеть Егора Рахманова и издеваться. Он — идеальная жертва, безобидный пидор. Наверное, объяснение в этом. Другого Кирилл не находил.
Совсем долго пялиться на пустой пейзаж не понадобилось, Егор вывез тачку со двора минут через десять, закрыл калитку и покатил мимо Пашкиной хаты к своему дому, всё так же не заметив хищного взгляда из соседского окна.
Работящий.
Калякин сплюнул на бабкин ковер. Он ненавидел выскочек и мямлей, которые сами усердно работали, жопу на работе рвали и других заставляли. Правда иногда, при умелом манипулировании, от них можно было получить достаточно профита.
Развлечения кончились. Калякин за тонкую лапку подобрал подыхающую муху с подоконника кинул её в паутину, висевшую в углу под занавешенными вышитыми занавесками иконами и лампадкой. Муха встревоженно зажужжала, откуда ни возьмись появившийся паук подбирался к нечаянному подарку с осторожностью. Кирилл последил, как он медленно оползает добычу, потом поднял голову к образам. Строгие лица бородатых святых смотрели на него с укором. Ждали, чтобы он покаялся и стал послушным мальчиком.
— Не дождётесь, — буркнул Кирилл и сдвинул занавески, скрывая лики святых. Лишая их возможности шпионить за ним. Он всегда
