с родителями.
Ровен пытается унять дрожь. У неё нет никакого желания под дождём выкапывать мёртвое тело из размокшей земли. У неё в принципе нет желания выкапывать мёртвое тело. Ни сейчас, ни вообще никогда. Желудок решительно протестует, к горлу подступает волна тошноты, которую приходится сдерживать изо всех сил. Ровен смотрит на свои кроссовки, сплошь заляпанные грязью. Потом тяжко вздыхает, поднимает глаза и встречается взглядом с Эррисом. Да, как бы ей ни хотелось иного, она вынуждена согласиться. Есть лишь один способ доставить Эрриса в мавзолей: забрать его кости до того, как их найдут археологи. Если они обнаружат его останки, то наверняка отдадут их в какой-нибудь музей, и тогда он уже никогда не сумеет обрести покой вместе с родителями. А значит, граф не упокоится с миром, страшное видение Ровен всё-таки сбудется и чёрные волки, сотканные из теней, разорят её кладбище. Она снова вздыхает, и её плечи обречённо поникают:
– Где лежат твои кости?
– Иди за мной.
Эррис плывёт по воздуху к тому месту, где показался ей в самом начале. Ровен нехотя идёт за ним. Она не знает, что именно её беспокоит, но что-то кажется очень неправильным. Сердце переполняет тревога, в голове крутятся смутные мысли. Она нервно оглядывается на лестницу, по которой спустилась в яму. Сквозь беспорядочный вихрь мыслей пробиваются более или менее связные вопросы. Почему Эррис вообще звал на помощь? И почему он был в подвале, а не наверху вместе с родителями, когда на замок напали повстанцы?
Однако времени на раздумья не хватило: Эррис уже остановился.
– Вот здесь я и лежу. Неглубоко. Наверное, на глубине штыка лопаты. Так что долго копать не придётся.
– Штыка лопаты? – растерянно переспрашивает Ровен. Она совершенно не представляет, о чём он говорит.
Эррис нетерпеливо указывает на лопату в углу:
– Да, вот лопата. Бери и копай. И лучше бы поторопиться, а то дождь скоро закончится и эти люди вернутся.
Ровен понимает, что Эррис прав. Она неохотно берёт лопату и вонзает её в мокрую землю. Если надо копать – значит, будем копать.
А что ещё делать?
Будем копать.
Сказала «А» – говори «Б».
«Так, давай ещё раз», – мысленно подбадривает себя Ровен.
Она обещала графине.
И ещё раз.
Ей надо спасать своё кладбище.
В грязи проглядывает что-то белое…
Глава 12
Увидев первую кость, Ровен вздрагивает и отворачивается, зажав рот рукой.
– Ой, какие мы нежные, – смеётся Эррис. – На самом деле всё не так страшно. От меня даже не пахнет, потому что вся плоть давно сгнила.
Ровен и так с трудом сдерживает тошноту, а после этой ремарки ей становится уже совсем дурно. Кое-как подавив рвотный рефлекс, она вонзает лопату поглубже в землю, чтобы зачерпнуть кость. Именно так Руфус выкапывал корни засохшего розового куста. Она видела это однажды и почему-то запомнила. Теперь надо надавить на черенок лопаты как на рычаг и поднять кость из земли.
Вроде бы всё получается. Ровен аккуратно, одну за другой выкапывает кости Эрриса и складывает на расстеленный на земле кусок брезента, который она нашла тут же, на месте раскопок. Археологи накрыли им свои инструменты, чтобы уберечь их от дождя. В центре брезента образовалась небольшая ямка с дождевой водой, и с костей смывается налипшая земля. Когда на свет появляется череп, Ровен больше не может сдерживаться. Она бросает лопату, отбегает за ближайшую кучу камней, оставшуюся от стены древнего замка, и её выворачивает наизнанку. Она вытирает рот рукавом, оборачивается и видит, что Эррис, усмехаясь, смотрит на неё.
– Ты и вправду какая-то нежная, как цветочек. – Он указывает на свой череп и машет рукой: мол, давай поднимай. Время не ждёт. – Ты что, ни разу не забивала скотину на мясо?
– Я вполне обхожусь мясом из магазина, – огрызается Ровен. Она поднимает лопату, подцепляет ею череп и перекладывает его на брезент. – И выкапывать трупы – это уж точно не самое любимое моё занятие. Ну что? Это все твои кости?
Эррис кивает. Ровен быстро соединяет все четыре угла брезента и связывает их кусочком верёвки, который нашла среди инструментов, оставленных археологами. Получается что-то вроде заплечного мешка, но когда она пытается его поднять, у неё вырывается громкий стон:
– Это ж сколько ты весил?!
– Ты всегда всем недовольна или только сегодня? – усмехается Эррис. – Пойдём, я тебе помогу.
– Да, конечно, – ворчит Ровен и идёт к лестнице, сгибаясь под тяжестью своего груза. Зомби ждёт её наверху и рычит словно тигр. Она ни разу не слышала, чтобы он так рычал.
– Тише, Зомби. Это просто кости, – говорит ему Ровен и ставит ногу на первую ступеньку. Тяжёлый мешок тянет её назад, но буквально через пару ступенек он как будто становится легче.
Да, действительно легче.
– Кажется, я привыкаю к твоему весу, – говорит Ровен, продолжая подъём. Она не оглядывается и не видит злорадной усмешки Эрриса, который держится у неё за спиной и двумя руками подталкивает мешок вверх.
– Тише! – Ровен ставит на землю мешок с костями и пытается успокоить Зомби, яростно лающего на Эрриса. – Всё в порядке. Это сын графа.
Эррис с опаской смотрит на Зомби, который грозно рычит на него и, похоже, готовится напасть. Ровен знает, что призрачный пёсик никогда не набросится на живого человека, но ей неизвестно, что произойдёт, если призрак кинется в драку с призраком. Честно сказать, ей и не хочется выяснять.
– Зомби! Как тебе не стыдно?! – Ровен строго грозит ему пальцем, и пёсик нехотя умолкает. – Не знаю, что на него нашло, – говорит она Эррису. – Обычно он так себя не ведёт.
– Наверное, ему просто обидно, что у тебя целый мешок костей, которые нельзя съесть. – Эррис вроде бы шутит, но для шутки у него слишком злой голос.
Впрочем, Ровен этого не замечает. Её мысли заняты совершенно другим.
– Ладно. Из ямы мы выбрались. Надеюсь, на велике будет полегче, – бормочет она и, снова закинув мешок за плечо, идёт по размокшей земле к выходу со стройплощадки. Дождь почти перестал. Ровен смотрит на серое небо. Нужно торопиться. Археологи скоро вернутся к работе, и нельзя, чтобы её кто-то увидел.
Ровен пытается выйти наружу через дырку в заборе, но застревает на полпути. Набитый костями брезентовый свёрток не проходит в узкую щель. Ровен дёргает его со всей силы – и рука срывается прямо на острый выступ, где из отломанного куска пластика торчит толстая проволока.
– Ой! – Она морщится от боли и хватается за порванный
