Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 34
мужчина считается главой семьи, но управлением и организацией всей семейной жизни занимается его жена.
Вероятнее всего, большина старшей в семье женщины ведется с древнейших времен. Ведь именно у нее были жизненный опыт, понимание, как вести хозяйство, знания обычаев и обрядов. Именно она передавала младшим свои знания и умения и руководила всем, что касалось женских работ и духовной сферы жизни семьи. Иногда по стечению обстоятельств в доме становилась хозяйкой совсем юная женщина или даже незамужняя девушка, но при знаниях и умении работать и организовывать быт она вполне могла справиться с новой ролью.
У прозаика-реалиста XIX века Глеба Успенского (1843–1902) в труде «Крестьянские женщины» описан подобный случай: «…надо всеми шестью сиротами осталась большухой девушка, сестра покойных братьев. Хозяйство было большое, до двадцати дес[ятин] посевов и соответственное количество скота. Но девушка, Василиса Андреевна, не потерялась. Работая смолоду, она не хуже знала всю крестьянскую работу и продолжала вести хозяйство в прежних размерах; в помощь ей были старые работники. Вставая с петухами, она успевала все состряпать, подоить коров и на рассвете вместе с работниками отправлялась в поле и в огороде работала. Кроме крестьянских, земледельческих работ, она обшивала всю семью: ткала холсты, сукна и кушаки, валяла валенки, шила шубы, поддевки, только что не плотничала. Кроме всего, она воспитывала и ходила за всеми детьми и по целым ночам сидела над ребенком, если он хворал. К знахаркам она не обращалась, а имела всегда лекарства».
Как уже отмечалось выше, большуха заботилась о благополучии всей семьи, в том числе о ее чести. Магическими действиями она обеспечивала здоровье домочадцев и скота и защищала всех от зависти и сглаза посторонних людей. Таким образом, она выступала не просто старшей женщиной, а кем-то большим – матерью-кормилицей. Это и связывало ее с коровой, которая кормила всю семью на протяжении многих лет.
Крестьянка с детьми. Картина Владимира Маковского. 1883 г.
Екатеринбургский музей изобразительных искусств
Архаические матриархальные представления о корове удивительным образом дожили и до наших дней. В Вологодской области были зафиксированы рассказы деревенских большух, где они прямо ассоциировали себя с коровой в своем хозяйстве. И речь идет не о крестьянском быте глубокой старины, а об исследованиях, проведенных с 1995 по 2005 год.
Корова была не просто единицей скотины в хлеву. Она давала женщине понимание собственной состоятельности, через кормление своим молоком подтверждала ее материнские качества, а в качестве символа большухи свидетельствовала о ее независимости и высоком семейном статусе. Кроме того, корова подчеркивала положение женщины в деревенской социальной среде, где большухи составляли костяк тех, кто следовал традициям и правильно исполнял все ритуальные действия во время свадеб, похорон и других общественных событий, связанных с переменами.
Когда у женщины уже не хватало сил содержать корову и должным образом заботиться о ней, это виделось ее переходом в новое состояние – старухи. На протяжении нескольких лет женщина внутренне готовилась к расставанию с коровой, но все равно свершившийся факт воспринимался с тоской и болью.
Расставание с коровой могло быть символическим: если женщина переходила в категорию старух, то она перепоручала заботы о рогатой кормилице старшей снохе (невестке), которая и становилась большухой, главой хозяйства. Если женщине при этом некому было поручить корову – нет женатых сыновей, дети живут далеко, произошел раздел хозяйства, и дети живут своими домами, – то она просто продавала ее (или даже отдавала на убой), а для получения молочной продукции оставляла или заводила коз. В книге Лоры Олсон и Светланы Адоньевой «Традиция, трансгрессия, компромисс. Миры русской деревенской женщины» (с. 127) описан случай, когда одна из информанток, которой было 67 лет, но у нее был молодой «сожитель», о чем в селе было известно, сказала, будто собирается выводить из хозяйства корову. В ее словах был очевидный для слушательницы подвох, но в чем он заключался, стало понятно лишь после исследования вопроса. Деревенская женщина, живущая половой жизнью, хозяйка в доме, просто не могла отказаться от коровы – символа ее статуса как в личном понимании, так и в глазах социума. Корову выводили из хозяйства, если не было другого выхода. Вынужденная продажа коровы или ее внезапная смерть воспринимались как трагедия для женщины и всей семьи. Расставание с коровой, даже если та оставалась в хозяйстве, было психологически тяжелым моментом. Женщина, привыкшая управлять домом, уже становилась не столь значимой в семье и сообществе, она теряла свою женскую состоятельность. К тому же, после того как она переходила в категорию старух, понятно было, что у нее оставался только один возможный шаг на жизненном пути – на погост.
Часто женщины измеряли свой «бабий век» в коровах и о каждой могли рассказать столько же, сколько о домочадцах.
Взгляд с той стороны
Есть по крайней мере три причины того, почему сказки о Снегурушке и Нюрочке-девчурочке можно считать близкими к патриархальным.
Во-первых, образ Бабы Яги в них вырисовывается не самый приятный. Она груба с девушками, тогда как в других женских сказках, пусть и неласкова, хотя бы «не обижает» главных героинь.
Во-вторых, обычно девушки покидают избушку Бабы Яги самостоятельно, иногда пользуясь советами мышки, кота или работницы. А Василисе вообще путь освещает свет из глазниц черепа. Бывает, что героини обращаются за помощью и получают ее, они спасаются от преследования, как в сказке «Гуси-лебеди», прячась под берегом молочной реки, под ветвями яблони или в устье печи, или защищаются, бросая на землю полотенце или гребень, которые превращаются в водную преграду или в густой лес. Но путь домой они совершают сами.
К тому же Снегурушка и Нюрочка боятся. Нельзя сказать, чего именно: гнева Бабы Яги, диких зверей или чащи леса, которая им кажется непроходимой. Именно поэтому у них находятся «помощники»: петух, баран, козел и бычок.
Иллюстрация Ивана Билибина к сказке «Василиса Прекрасная».
Российская государственная библиотека
В-третьих, в конце сказки бычок, увозя Нюрочкудевчурочку, не только уходит от преследования Бабы Яги, но и предварительно ослепляет ее, забрызгав болотной грязью. И этот момент для нас особенно интересен и важен.
То, что Баба Яга слепа или плохо видит, чаще всего прослеживается в мужских сказках. Встречая героя словами «Русским духом пахнет», она показывает, что больше доверяет своему обонянию. А вот в женских сказках она чаще всего видит, кто к ней пришел. И бычок, залепивший ей глаза грязью, стал связующим звеном женской и мужской сказок, символом господства патриархальных порядков, перед которыми даже жрица Великой Матери бессильна.
В архаическом обществе Баба Яга считалась покойницей, но в этом не видели ничего страшного. Наоборот, зрение умерших представляло ценность рода, ведь именно так предки могли увидеть, что происходит, – и помочь. В некоторых областях до сих пор сохранились обычаи в определенные дни ходить на кладбище и убираться на могилах – «обметать глаза дедам». В это время в избе не поднимали пыль, не чесали шерсть, не выгребали из печи золу, особенно запрещалось белить печь, чтобы не «замазать глаза» покойным предкам.
Вероятно, к моменту появления сказок о Снегурушке и Нюрочке-девчурочке понимание жреческих функций Бабы Яги забылось и она воспринималась буквально покойницей – чужой и опасной. Если зрение предков было помощью, то зрение мертвецов, которые еще не проявили себя, сулило опасность. Славяне верили, что практически любой умерший мог стать так называемым «заложенным покойником». Необязательно было умереть неестественной смертью; некоторые не обретали покоя, если несли на себе печать проклятия или подверглись козням колдуна, о чем подробно написал на основе этнографических исследований Дмитрий Зеленин[54].
Считалось, что с открытыми глазами умерший будет высматривать жертву, которую заберет с собой на тот свет. Чтобы такого не произошло, веки мертвецов придавливали тяжелыми монетами. Западные славяне верили, что человеку, которого при жизни подозревали в колдовстве, необходимо после смерти завязать глаза платком, чтобы он не стал вампиром и не бродил по окрестностям в поисках пищи.
Русалки, или мавки, по мнению Зеленина, также относились к «заложенным покойникам».
В календарной обрядности русалки иногда считались слепыми[55].
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 34
