правильнее говорить стоянка, — Майсара шла быстро, говорила отрывисто, жестикулируя резкими движениями рук. — Мы не задерживаемся на одном месте больше недели. Выпиваем колодец, меняем место. Или нас находят — и тоже меняем место.
Лагерь при ближайшем рассмотрении оказался сложнее, чем представлял Назир. Шатры располагались не хаотично, а в строгом порядке — внешний круг для рядовых членов племени, внутренний — для хранения припасов и мастерских. В центре стоял просторный шатёр Самиры — не роскошный, но заметно крепче остальных.
— Вот видишь эти метки на шестах? — указала Майсара на цветные нити, привязанные к опорам шатров. — Синие — у семейных, красные — у воинов, зелёные — у добытчиков. Так мы быстрее собираемся, когда нужно уходить.
Они прошли мимо группы мужчин, латавших потрескавшиеся кожаные мехи. Одни соскребали соль и наросты изнутри, другие тщательно промасливали швы тёмной пахучей смесью.
— Худшее, что может случиться — мехи дадут течь, — пояснила Майсара. — Пять капель за ночь — и ты проснёшься с пустым бурдюком. Сколько людей так умерло — не сосчитать.
Её голос звучал обыденно, словно она говорила о погоде, а не о смерти. Назир отметил, как эта девушка, не старше двадцати пяти лет, воспринимает потерю жизни как рутину.
Они подошли к навесу, где двое женщин средних лет кипятили что-то в глиняном горшке на небольшом костре.
— Варят очистительное зелье, — кивнула на них Майсара. — Когда находим новый колодец, вода часто отдаёт гнилью или металлом. Это помогает связать грязь, чтобы она осела.
— Из чего оно? — поинтересовался Назир, наклоняясь ближе.
— Корни какие-то, — девушка пожала плечами. — Они знают, спроси у них если интересно.
Далее путь лежал к широкому полотну, растянутому между четырьмя шестами. Под ним было разложено оружие — от простых дубинок до кинжалов тонкой работы и даже двух изогнутых мечей.
— Сами делаете? — спросил Назир, указывая на оружие.
— Мечтай, — фыркнула Майсара. — Это всё трофеи. Когда отбиваем караваны. Хотя поддерживать их в порядке — наша работа. Видишь вон того хмурого старика? Афзаль. Лучший оружейник в трёх днях пути. Когда-то ковал мечи в городе, теперь точит ножи для нас.
Она говорила с неприкрытой гордостью, словно принадлежность к банде разбойников была почётнее работы при дворе.
Проходя мимо большого шатра с закрытым входом, Майсара понизила голос:
— Здесь храним воду. Самое ценное, что у нас есть. Шатёр никогда не остаётся без охраны. Воруешь золото — тебя изгоняют. Воруешь воду — тебя убивают.
В её тоне не было угрозы, только констатация факта, столь же непреложного, как восход солнца.
За шатром водохранилища обнаружилась небольшая площадка, окружённая камнями, с разложенной на песке потрепанной кожаной картой. Майсара подвела Назира к ней, заметно гордясь этим предметом.
— Это наша карта источников, — она указала на отметки чёрными и красными точками. — Чёрные — постоянные колодцы, там всегда есть вода, но их контролируют большие племена или города. Красные — временные, сезонные. Сейчас мы здесь, — её палец коснулся маленького креста на южной окраине карты. — Этот колодец держится только третий день. Скоро иссякнет.
Назир внимательно изучил карту, запоминая расположение точек и ориентиры. Нельзя упускать ни единого шанса узнать больше об этой земле.
— А кто ваши враги? — спросил он, указывая на тёмные отметки в восточной части карты.
— Там владения клана Джафаров, — презрительно сплюнула Майсара. — Сорок клинков, двадцать верблюдов. Контролируют три постоянных колодца. Мы с ними… не друзья.
Её уклончивость намекала на давний конфликт, возможно кровную вражду.
Она повела его дальше, к краю лагеря, где несколько человек разбирали скудную добычу — тюки с тканями, металлические инструменты, пузырьки с маслами.
— А это наша истинная работа, — в голосе Майсары звучала странная смесь гордости и насмешки. — Мы не просто разбойники, мы — собиратели воды. Все эти побрякушки — просто средство получить воду, где мы не можем добыть её силой.
— Вы меняете добычу на доступ к колодцам? — догадался Назир.
— Иногда. Или продаём в оазисах и покупаем воду. Или меняемся с другими кланами. Пустыня не любит тех, кто держится только одного пути.
В её словах проглядывала практическая мудрость, выкованная годами жизни на грани выживания.
— Самира говорит, что настоящее богатство — это не золото и даже не вода. Это выбор, — добавила Майсара после паузы. — Чем больше у тебя выборов, куда идти, где пить — тем дольше ты проживёшь.
— Разумно, — согласился Назир, вспоминая, как в его городе многие жрецы высокомерно полагались только на кристалл, отказываясь даже рассматривать альтернативные источники.
Вдали послышались громкие голоса, и Майсара напряглась.
— Аш-Шариф возвращается, — быстро сказала она. — Нам лучше вернуться, пока он не обнаружил твоё отсутствие. Он не из тех, кто прощает нарушение своих приказов.
По её тону Назир понял, что это не пустые слова. Они поспешили обратно к верблюжьему загону.
— Зачем ты мне это показала? — спросил Назир, когда они почти дошли до места его работы.
Майсара остановилась, задумчиво посмотрела на него своими яркими, настороженными глазами.
— Я думаю, что до завтра ты доживешь. Возможно и до послезавтра. Так что осваивайся потихоньку.
Она улыбнулась — впервые без насмешки.
— А теперь работай, водяной. Я никому не скажу про нашу маленькую прогулку, а ты не подведёшь меня, закончив всё как надо.
С этими словами она оставила его одного. Назир вернулся к работе.
Когда загон был вычищен, а поилки вымыты до блеска, солнце стояло уже высоко. Аш-Шариф вернулся проверить работу, явно надеясь найти недостатки. Он обошел загон, внимательно рассматривая каждый угол, каждую поилку. Его пальцы скользили по поверхностям, ища грязь или небрежность. Назир стоял в стороне, изнемогая от усталости и жажды, но держа спину прямо. Гордость — непозволительная роскошь в его положении, и всё же он цеплялся за её остатки.
"Найдет ли он повод?" — думал Назир, наблюдая за этим унизительным осмотром. Часть его — та, что еще не оторвалась от прошлой жизни — кипела от возмущения. Он, потомственный инженер, чистил отхожие места животных, а теперь его работу проверял какой-то пустынный бандит! Другая часть — та, что просто хотела выжить — молила всех богов, чтобы Аш-Шариф остался доволен.
Наконец, с видимым разочарованием, Аш-Шариф буркнул:
— Сойдет на первый раз. Но не думай, что заслужил отдых.
Он указал на груду кожаных мешков у дальнего шатра.
— Те нужно почистить и просушить. Без воды. Только песком и скребком.
Назир кивнул. Новая работа, новое испытание. Он мог бы попросить воды — горло пересохло, губы снова начали трескаться. Но что-то — упрямство или гордость — не позволило ему это сделать. Не перед Аш-Шарифом. Не давая ему удовольствия
