поймаем сигнал и не вызовем полицию. Вызовем ФБР, национальную гвардию и всех, кого ты захочешь. Хоть армию. Но сейчас нам надо подождать. Совсем немного, а затем мы тронемся в путь, я тебе обещаю. Но сначала мы должны дать Адаму шанс добраться до нас.
Она видела, как Ники переводит взгляд с нее на Джоша и опять на нее, затем устремляет его дальше. В сторону поляны. В сторону палаток, углубления для костра и мертвого тела. Между ними повисло молчание. Никто не хотел повторять эти слова. Если их повторить, это бы сделало случившееся совершенно реальным, а это не могло быть реальным – по-настоящему реальным. Правда была слишком чудовищной, слишком жуткой, чтобы кто-то из них мог посмотреть ей в лицо. Правда разорвала бы их на куски.
Наконец выражение лица Ники немного смягчилось, совсем чуть-чуть.
– Ждем всего пару часов, – заговорила она наконец тихим дрожащим голосом. – Только пока не начнет темнеть.
– Да, пара часов, и мы тронемся в путь, – согласилась Хлоя.
Ники сглотнула:
– Хорошо.
И, повернувшись, двинулась обратно к поляне. Хлоя и Джош следовали за ней.
Когда они добрались до лагеря, Ники сразу же направилась к палатке, которую она делила с Джошем, и, встав на четвереньки, заползла внутрь.
Джош посмотрел на Хлою с видом покорности судьбе и последовал за своей подругой.
– Ребята, вы не могли бы не застегивать полог? – спросила Хлоя. – Мне сейчас очень не хочется остаться одной.
Она насчитала восемь вдохов и выдохов, прежде чем Ники ответила:
– Ладно.
Хлоя достала из бардака, царящего в палатке Нэйта, потрепанное старое одеяло и приблизилась к телу, чтобы накрыть его. Нэйт уже выглядел намного, намного хуже, чем всего несколько минут назад. Лицо обмякло, расплылось и, казалось, свисало с головы, словно мокрая тряпка, а дырка над глазами будто бы стала шире. Глядя на него, Хлоя почувствовала, как к горлу подступает тошнота, она накрыла одеялом голову Нэйта и верхнюю часть его тела, затем быстро отошла, села на пень, запустила пальцы в волосы и, убрав пряди, упавшие ей на лицо, заправила их за уши.
На минуту закрыв глаза, она попыталась дышать, как учил ее школьный психолог после того дня, когда дядя Дэйв пропал без вести, – делать вдох, считая до четырех, делать выдох, считая до шести, и, вдыхая хорошее, выдыхать плохое. И при этом представлять, что ты вдыхаешь в легкие белый свет, а выдыхаешь черный дым, очищая себя от стресса и страха. Затем она встала, пересекла поляну и подошла к тому дереву, которое Паркер разглядывал, когда они только что пришли сюда. На стволе были вырезаны шесть букв в окружении глубоких зарубок по числу лет.
ДАК/ПДК
Хлоя поняла сразу. Она хорошо знала эти инициалы.
Паркер привел их на то место, где много лет разбивали лагерь он и его отец.
Какая-то отдаленная часть ее разума знала, что он говорил им об этом, но по какой-то причине смысл его слов дошел до нее только сейчас. Она не хотела беспокоиться о Паркере, но ничего не могла с собой поделать. Он тоже был сейчас один, даже если в этом был виноват он сам. Все-таки он по-прежнему оставался ее двоюродным братом. Эта холодная ненависть в его глазах, когда он нажал на спусковой крючок, – это же на самом деле был не он, не так ли? Она должна верить, что это не весь он. Тот Паркер, которого она знает, знает, наверное, лучше, чем кто-либо другой, должен оставаться где-то в глубине души другого Паркера. Настоящий Паркер намного, намного больше, чем этот клубок страха, ярости, ненависти и горя внутри него. И теперь он где-то там, в лесу, в полном одиночестве. Хотя, с другой стороны, он давно уже жил один. С тех самых пор, как его отец пропал без вести.
Об этом было мало что известно. В один прекрасный день в минувшем октябре ни с того ни с сего дядя Дэйв сказал Паркеру и тете Лори, что он отправляется в поход, потому что хочет побыть один. Он не сказал им, куда отправится и когда вернется, просто собрал снаряжение и уехал. В то время это всем показалось чем-то неважным. Дэйв все время ходил в походы, как вместе со своей семьей, так и в одиночку. Он был из тех, кто предпочитает проводить время на свежем воздухе, так что это было для него обычным делом. Паркер и его мать не придали этому значения и только сказали, что любят его и чтобы он был осторожен.
А потом он так и не вернулся домой.
Хлоя достала из кармана свой сотовый телефон и активировала экран. 16:16. В верхнем углу значилось, что от заряда батареи осталось 40 процентов и, как и сказал Джош, там не было ни одной вертикальной полоски.
Ничего, они смогут продержаться. Скоро они вернутся к минивэну и уберутся отсюда. Ночью здесь будет полно как местных полицейских, так и полицейских штата. Приедут родители и заберут их. Все образуется, все будет хорошо. Им только надо добраться до шоссе, и все закончится.
И все же Хлоя не могла избавиться от чувства, что с их планом что-то не так. Это было как репей в ее мозгу, колющий всякий раз, когда она переключала на него внимание. Она что-то забыла. Но что?
Погоди… О черт.
О черт.
Осознание обрушилось на нее, словно удар молнии.
Она отдала Адаму ключи от минивэна.
4
Адам полз.
Несмотря на боль, несмотря на тошноту, несмотря ни на что, он продолжал ползти. Ему надо вернуться к своим друзьям, вернуться в лагерь. Скоро стемнеет, а ему уже доводилось ночевать в лесу, и он знал, как здесь бывает темно. Ночь в городе или в пригороде… это ничто по сравнению с ночью в лесу. Темнота здесь кромешная, непроглядная, она как живое существо, она затопляет тебя, чтобы сожрать живьем.
Если он не ошибается, у него еще есть час или два до того, как солнце опустится за горизонт. Куча времени, чтобы доползти до лагеря. Его друзья разведут костер, завернут его ногу в одеяло, согреют его, пока кто-нибудь не приведет помощь.
С ним все будет в порядке.
Он продолжал повторять себе это, ползя по лесу, вонзая пальцы в землю, хватаясь за камни и дюйм за дюймом продвигаясь туда, откуда он, как ему казалось, пришел.
С ним все будет в порядке.
Он повторял и повторял себе эту ложь, зная, что это
