слишком ужасно. Вот можешь представить, чтобы кто-то взял и сказал: «Я привлекаю тебя сексуально?»
– Вообще-то да, могу.
– Но ведь это ужасно неловко, нет?
– Я понимаю, почему это может быть неловко или даже неприятно, особенно если второй человек не испытывает сексуального влечения. Я практически уверен, что в прямой вопрос вплетен и намек на то, что это спрашивающего сексуально привлекает собеседник, и он хочет знать, взаимно ли подобное чувство. Так что – да, получается, я ошибался. В подспудный вопрос вплетены другие вопросы и допущения. Ты права: сексуальное влечение – это такая тема, о которой невозможно говорить совершенно прямо.
Выражение Рэнд уже такое покровительственное, что подавляющее большинство других людей уже злились бы или раздражались.
– И как думаешь, почему?
Дриньон недолго молчит.
– Думаю, скорее всего, потому что прямой сексуальный отказ крайне неприятен, и чем опосредованней передаешь информацию о сексуальном влечении, тем опосредованней ощутишь отказ, если не будет взаимного выражения влечения.
– Есть в тебе что-то утомительное, – замечает Рэнд. – Когда с тобой разговариваешь.
Дриньон кивает.
– Ты как будто одновременно и интересный, и очень утомительный.
– Мне как минимум говорили, что люди считают меня скучным.
– Опять же, Мистер Экстрим.
– Очевидно, саркастичное прозвище.
– Ты когда-нибудь ходил на свидания?
– Нет.
– Ты когда-нибудь кого-нибудь приглашал? Или выражал свое влечение?
– Нет.
– Тебе не бывает одиноко?
Тут небольшая пауза.
– Не думаю.
– Думаешь, ты бы понял?
– Думаю, понял бы.
– Ты знаешь, что сейчас играет на музыкальном автомате?
– Да.
– Ты, случайно, не гей?
– Не думаю.
– Не думаешь? – переспрашивает Рэнд.
– Не думаю, что я какой угодно. Полагаю, я никогда не чувствовал то, что ты называешь сексуальным влечением.
Рэнд отлично умеет считывать наигранность на чужих лицах и, насколько она видит, на лице Дриньона читать нечего.
– Даже в подростковом возрасте?
Снова та небольшая пауза для анализа.
– Нет.
– Не переживаешь, что ты гей?
– Нет.
– Не переживаешь, что с тобой что-то не так?
– Нет.
– А другие люди за тебя переживали?
Снова пауза, одновременно отсутствующая и нет.
– Не думаю.
– Правда?
– Имеешь в виду, в подростковом возрасте?
– Да.
– Думаю, на самом деле никто не обращал на меня внимания, чтобы задуматься, что внутри меня творится, и тем более переживать. – За все время он не шевельнул ни мускулом.
– Даже твоя семья?
– Да.
– Тебя это не расстраивало?
– Нет.
– Тебе не было одиноко?
– Не было.
– И никогда не бывает?
Рэнд почти привыкла ждать паузу после некоторых вопросов – или влилась в это как в обычный ритм разговора с Дриньоном. Он не подает виду, что она это уже спрашивала.
– Не думаю.
– Никогда-никогда?
– Не думаю.
– Почему?
Дриньон делает еще глоток теплого пива. Рэнд чем-то нравится его экономия движений, хоть она сама толком и не замечает своей симпатии.
– Не знаю, как ответить, – говорит вспомогательный инспектор.
– Ну, типа, когда видишь, что у других есть романы или личная жизнь, а у тебя нет, или видишь, что им одиноко, а тебе нет, что ты думаешь о разнице между ними и тобой?
Пауза. Дриньон говорит:
– Думаю, это двоякий вопрос. Ты говоришь о сравнении. Думаю, если я кого-то вижу, то скорее обращаю на него внимание и думаю о том, какой он, а не обращаю внимания на себя и какой я. Поэтому сравнить невозможно.
– Ты никогда ничего ни с чем не сравниваешь?
Дриньон смотрит на свою руку и на стакан.
– Мне трудно обращать внимание больше чем на что-то одно. Думаю, это одна из причин, почему я не вожу, например.
– Но ты знаешь, что играет на музыкальном автомате.
– Да.
– Но если ты обращаешь все внимание на наш разговор, откуда знаешь, что играет на музыкальном автомате?
Теперь пауза подольше. И лицо Дриньона слегка меняется, когда он завершает свой двухсекундный анализ. Он говорит:
– Ну, играет очень громко, а еще я несколько раз слышал эту песню на радио, либо четыре, либо пять раз, и, когда ее ставят, часто дают название и исполнителя. Полагаю, поэтому радиостанции и могут ставить песни под копирайтом, не оплачивая каждый случай использования. Радио входит в рекламную кампанию альбома, в который входит песня. Хотя это довольно странно. Мне кажется немного странной мысль, что потребитель, услышав песню несколько раз бесплатно, пойдет в магазин и ее купит. Конечно, продается часто целый альбом, где песня – только одна из многих, поэтому возможно, что песня на радио служит чем-то вроде трейлера фильма, который показывают как стимул сходить на этот фильм, откуда взят трейлер – очевидно, только малая его часть. Еще есть вопрос того, как бухгалтерия звукозаписывающих компаний относится к расходам на бесплатное исполнение по радио. Кажется, это скорее вопрос не корпоративный, а, если подумать, межкорпативный. Наверняка для отправки записи радиостанциям, которые ее поставят, требуются немалые расходы на пересылку и дистрибуцию. Может ли звукозаписывающая компания или ее родитель списать эти затраты, если радиостанция не платит за права на трансляцию песни и потому не существует видимой прибыли, чтобы списать расходы? Или их можно вычесть как расходы на маркетинг и рекламу, когда фактически деньги получает не предположительный распространитель – в данном случае радиостанция или ее родитель, – а почта или какой-либо частный курьер? Как инспектору Службы отличить такие расходы от незаконных или завышенных вычетов, если нет некой крупной компенсации, чтобы можно было вычесть из нее или прибавить к ней эти расходы на дистрибуцию?
Мередит Рэнд говорит:
– Не обидишься, если я скажу, что одна из причин, почему ты кажешься скучноватым, – ты будто не улавливаешь тему разговора? Ведь все это никак не связано с тем, о чем мы только что говорили, правильно?
На миг Дриньон кажется слегка озадаченным, но не обиженным и не смущенным. Рэнд продолжает:
– С чего ты вообразил, что кому-то вообще может быть интересно выслушивать нудятину по работе, в которой ты даже не разбираешься, если мы здесь только потому, что сейчас пятница и нам не понадобится забивать голову этой хренотенью целых два дня?
– Хочешь сказать, обычно ты выбираешь не уделять время таким вопросам вне работы, – говорит Дриньон.
– Я говорю об одиночестве и о том, обращают ли на тебя внимание люди, а ты заряжаешь целую, типа, тираду о протоколах расходов радио, и к тому же выясняется, что вся суть – в процедурных вопросах, в которых ты не разбираешься?
Дриньон задумчиво кивает.
– Я тебя понимаю.
– Как по-твоему, о чем думает человек, пока ты рассуждаешь? Ты просто автоматически веришь, что им интересно? Кого волнует бухгалтерия радио, если это не твоя работа?
Бет Рэт уже сидит за стойкой,
