других материалов для амулетов и наверняка лучше ориентировалась на местности. Знала ли она эту часть леса? Даже если и так, эти знания Бернарду не передались. Они остались с ней. В отличие от «способности» видеть призраков.
– Вот черт! – выругался Юэн, когда в очередной раз обо что-то споткнулся и каким-то чудом не полетел лицом в сырую листву. – Лес меня отторгает. Он меня ненавидит и старается убить.
– Просто надо идти аккуратнее. Мягким шагом. Сначала словно бы прощупываешь почву и только потом переносишь вес тела.
– Спасибо за уроки ходьбы, мистер Фотограф, – с напускным недовольством пробурчал Юэн. – А то, кажется, когда все в детстве проходили эту тему, я отсутствовал на занятиях.
Они двигались медленно, иногда меняя направление движения, уходя чуть влево или вправо. А порой Бернард останавливался, чтобы сделать фотографии. Поиски поисками, а нельзя упускать возможность пофотографировать лес. Бернард вряд ли когда еще сюда сунется.
Мне нечего дать взамен,
Но у тебя будет шанс заснуть снова,
А в моих легких заканчивается воздух.
Это конец, и я уже ничего не боюсь.
– Я тут подумал, Берн, – сказал Юэн, отводя от своего лица ветки, норовившие поцарапать ему щеки и нос, – что же могло заставить твоего отца охладеть к фотографии?
– Я тоже об этом думал, – отозвался Бернард, перешагивая через поваленное дерево, поросшее мхом. – Может быть, Эллен вправила ему тогда мозги, и он осознал, насколько стал одержим призраками. Решил покончить с фотографиями раз и навсегда, чтобы не было соблазна. Боялся снова втянуться и перестать контактировать с внешним миром.
– Звучит вполне логично, – кивнул Юэн, следом за Бернардом перебравшись через дерево. – Я тоже склонялся к этому варианту.
– Есть у меня и еще одна версия. Может быть, он… заснял то, что так рьяно искал, но оказался не готов к этому морально.
– Ты имеешь в виду, он поймал на пленку призрака твоей матери? – после долгой паузы спросил Юэн.
– В коллекции отца я этой фотографии не нашел. Так что доказательств нет. Но почему-то такая версия появилась у меня в голове.
– А может быть, обе версии правдивы одновременно. Он увидел что-то, что его шокировало, и осознал – увлечение призраками чревато последствиями: убитыми нервами, психическими расстройствами, подорванным здоровьем.
– Возможно, – произнес Бернард и, краем глаза заметив что-то в стороне, остановился и повернулся.
Юэн, то ли не ожидая внезапной остановки, то ли снова обо что-то споткнувшись, налетел на Бернарда, который от столкновения отшатнулся назад и инстинктивно схватился за фотоаппараты.
– Ты будешь смотреть под ноги или как? – буркнул Бернард.
– А ты и дальше будешь так резко останавливаться? – парировал Юэн.
– Я что-то увидел.
– Да ладно? А я думал, ты давно что-то увидел, поэтому-то мы и гуляем тут уже… не знаю сколько.
– Недолго. Надо было оставить тебя в машине. Зря я согласился, чтобы ты пошел со мной, – неодобрительно покачал головой Бернард.
– Я тебе надоедаю своей неуклюжестью? Но заметь, я ведь ни разу не упал.
– Да, заметил. Поразительно, – сказал Бернард, осматриваясь по сторонам, – призрака нигде не было видно. Куда идти? Может быть, это правда ловушка? Бернард ощутил, как все вокруг начало его раздражать. Он посмотрел на Юэна. – Но я не об этом. Зря я вообще это затеял. Неизвестно, сколько мы будем здесь еще бродить. Тебе не надо было идти со мной.
– Не могу понять, – задумчиво произнес Юэн, сложив руки на груди и коснувшись подбородка указательным и большим пальцами, – ты обо мне беспокоишься, что ли, или тактично предлагаешь от тебя отвязаться?
Бернард тяжело вздохнул, поправил капюшон и стряхнул паутину с рукава куртки. Он вдруг вспомнил, как на старом кладбище они нашли могилу с инициалами «Юэн Г.». Вдруг это знак, предостережение? Что по вине Бернарда может пострадать человек. Он погнался за призраком, но делать это надо было одному. Никого не подвергать опасности. Только себя. Лучше бы Юэн остался в машине. Теперь беспокойство с каждой секундой захватывало разум Бернарда. Оно оплетало все его тело, вызывая нервную дрожь в руках.
– Я боюсь, что ты можешь пострадать, – выдохнул он тихо в стылый воздух.
– С чего вдруг?
– Просто, – протянул Бернард, посмотрев в сторону – призрака по-прежнему нигде не было видно. – Та псина в Серпент-Капсе. Это ведь я тебя туда позвал… Стало быть, тот случай произошел по моей вине.
– О нет, Берн, не начинай, – Юэн состроил страдальческую мину. – Не надо вот этого вот: «я чувствую себя ответственным за то, что случилось», – пробубнил он. – В случившемся нет твоей вины. Это могло произойти где угодно и когда угодно. Ты думаешь, что заставляешь меня с тобой ездить? Серьезно?
– Ну, я тебя не заставляю, и тем не менее иногда мне кажется, что ты соглашаешься, а на самом деле не хочешь. Я не говорю, что это плохо. Но ни к чему перешагивать через себя…
– Что за бред я сейчас слышу? Это ты говоришь? Или кто-то говорит за тебя? – нахмурился Юэн, заговорив строгим тоном, будто отчитывал младшую сестру или брата за глупую выходку. – Если бы я не хотел, не соглашался бы. Но тогда, на «мостике предложений», я тебе сам предлагал. Так что не придумывай и не считай себя в чем-то там виноватым. Я по собственной воле соглашаюсь на все эти вылазки, – твердо сказал он, продолжая держать руки скрещенными на груди.
– Но почему? – не унимался Бернард. – Если честно, я думал, что это не совсем твое. Все эти живописные, атмосферные места, фотосессии, унылая работа в студии и прочее. Тебе нужно что-то другое, что-то более активное. То, чем ты занимался до меня.
– Ты, я смотрю, лучше меня знаешь, что мне нужно? – с легкой хрипотцой спросил Юэн. – Я тоже думал, что это не совсем мое, но мне нравится, – он улыбнулся и пожал плечами. – Понимаешь? Я бы, конечно, не стал заниматься подобным в одиночку в свободное время. Однако на данный момент меня это… вдохновляет. Все это. Твои фотографии. Ты, – Юэн сделал паузу, посмотрев Бернарду прямо в глаза. – А вообще не всему нужно объяснение. Некоторые вещи стоит воспринимать проще, как есть, и не искать в них какой-то подтекст. Короче говоря, силой ты меня не держишь. Я здесь по своей воле. И давай закроем эту тему.
Бернард почувствовал себя глупо. Очень глупо. Он сам не понял, зачем устроил Юэну этот допрос с пристрастием. Всему виной, наверное, были расшалившиеся нервы и не унимающаяся тревога. Он говорил, что думал, не фильтруя свои мысли. Однако… неужели Юэн
