я увидел – был металлический мост. Он должен был уничтожаться подрывной группой Киселёва. „Ночной“ заряд попал точно в пролётное строение и вдребезги разнёс его. Тормозной канат заряда провисал над искорёженными металлическими перекрытиями. Это был первый в истории войн и локальных конфликтов подрыв моста установкой разминирования. К сожалению, заряд на второй мост чуть-чуть не дотянул. Он взорвался примерно в пяти метрах от третьего пролёта (по тормозному канату), но частично разрушающее воздействие всё же оказал. Часть пролётного строения была выбита, и мы воспользовались этим. Скорость была большая, длина моста – 154 метра, и важно не проскочить. Практически сразу закричал водителю: „Тормози!“ А дальше всё отработали как по нотам. Разгрузили и уложили заряд примерно за 5–7 минут. Думаю, боевики приняли нас за своих и не решились открыть огонь. Им и в голову не могло прийти, что так авантюрно можно действовать. Когда приступили к укладке заряда, работали по-пластунски. Да и десантники усилили давление на боевиков. Они вели бой недалеко от нас. Подправив удлинённый заряд, состоящий из 40 ящиков тротила и 24 стандартных кумулятивных зарядов (практически по ширине проезжей части моста), воспламенил зажигательную трубку и отполз. На всё про всё оставалась всего минута времени. Успел даже отбежать.
Прогремел взрыв. Град осколков полетел сверху. Меня спасли стальной шлем и бронежилет. Выползали из опасной зоны около часа. Тащили на себе раненого сапёра Романа Маслюка. Полностью выдохлись. К счастью, обошлось без потерь. И с поставленной задачей справились».
Кстати, значительно позже полковнику Литовченко не раз приходилось слышать мнение «знатоков» минно-взрывного дела. Мол, зачем так рисковать. Проще было бы направить машину на мост с воспламенённой зажигательной трубкой. Все эти специалисты не только не знали теории взрыва, но и не имели практических навыков по подрыву железобетонных изделий. А спустя восемь лет в газете «Красная звезда» ещё и появилась статья под заголовком «Аргунский полёт „Шмеля“». В ней майор-химик Рим Магасумов рассказывал, что именно он подорвал первым выстрелом из «Шмеля» грузовик со взрывчаткой. Не зная ни теории, ни практики взрывов, даже не владея обстановкой, майор решил создать красивую сказку…
В течение двух суток сапёры выполнили две боевые задачи. Первая – по уничтожению опорного пункта боевиков. В оборудованных окопах были обнаружены четыре сгоревших бронетранспортёра, шесть деформированных и разбросанных на позициях противотанковых пушек. Уничтожен металлический мост. Вторая задача – уничтожен мощный железобетонный мост в непосредственной близости опорного пункта.
Ранены два сапёра – рядовые Роман Маслюк и Евгений Давыдов. Врач, оказывающий первую медицинскую помощь, выразил надежду, что Маслюк будет жить. Оказалось, наоборот. Выжил Давыдов. А Маслюк умер в госпитале спустя три недели.
Командование группировки войск и лично министр обороны РФ генерал П. Грачёв высоко оценили действия сапёров. Всех участников операции представили к высоким государственным наградам, а полковника Литовченко – к званию Героя России. Однако представление к Герою странным образом затерялось в кабинетах Минобороны. Литовченко получил орден и место слушателя в академии Генштаба.
Анатолий Фёдорович уверен: в первую чеченскую войну можно было (и нужно!) использовать УР-77 по полной программе. Но этого не сделали. Например, при штурме Грозного в январе 1995 года комбриг 131-й бригады почему-то решил обойтись без инженерно-сапёрной роты, оставив её в тылу. В 81-м мотострелковом полку группы разграждения почему-то находились в середине колонны. Чётких и конкретных задач не имели. А ведь установка разминирования группы лейтенанта Курманова находилась в зоне, позволяющей нанести удар по президентскому дворцу Дудаева, основательно нарушить систему управления и вызвать панику среди боевиков. Но установка не произвела ни одного пуска! Более того, была подбита. Всего таких установок в ходе боёв в городе было десять. Ни одна не применялась!
Мы беседуем с Литовченко на его малой родине, в Светлогорске (Калининградская область). В этих местах он родился и вырос. Отсюда поступил в военное училище. Старается регулярно навещать родину. Знает каждую улицу и тропу. Даже обзорную экскурсию устроил мне по памятным местам. Но разговор вновь возвращается к тем событиям. «Все крупные здания Грозного, особенно в центральной его части, были превращены в мощные узлы сопротивления, – рассказывает Анатолий Фёдорович. – Монолитное здание Совмина, гостиница „Кавказ“. Они служили прикрытием для президентского дворца. Опыт уличных боёв в городе показал, что применение авиации на переднем крае неэффективно. Артиллерию можно использовать ограниченно. В основном применялись миномёты и орудия для стрельбы прямой наводкой. А ведь решение подобных задач было по силам именно нашим установкам УР-77».
После выполнения боевых задач в районе Аргуна полковник Литовченко действовал со своим спецотрядом в районе больничного комплекса, в направлении Дома правительства и гостиницы «Кавказ». В течение десяти дней там шли жестокие бои. Наши подразделения несли потери, продвижение застопорилось. И тут вновь сработали «Змеи Горынычи». Ситуация заметно изменилась. Здания были взяты под контроль. В действиях подразделений федеральных войск наступил перелом.
Литовченко вспоминает: «Перед тем как пускать заряды по зданию Совмина, заряды перебрасывали через пятиэтажное здание нефтяного института. И я по-прежнему считаю: начни грамотно применять установки разминирования с самого начала операции, потерь было бы значительно меньше! В чём состоял секрет неприменения УР? Боялись рисковать. Недостаточная дальность пуска, 500 метров – это опасно не только в чистом поле, но и в городе, где нет чёткой границы переднего края, где всё насыщено снайперами и гранатомётчиками. Мне пришлось провести восемь пусков зарядов. Скажу прямо: опасное мероприятие. Ведь на войне, хотим мы этого или нет, действует старый принцип: „никто не хотел умирать“. Кстати, после Аргуна я уже не надеялся на химиков, а возил с собой и применял дымовые средства самостоятельно. Как ни странно, но „помогала“ в этом и дудаевская артиллерия. В районе библиотеки имени А. Чехова, где находились позиции пуска, стоял плотный смог от кирпичной пыли, как производной от взрывов мин и снарядов. Ну и самое главное – это тщательная подготовка экипажей, руководителей пусков, разведка объектов поражения, организация управления, взаимодействия и обеспечения. Этим должны заниматься профессионалы… Любое отклонение от перечисленных мной требований может привести к трагическим последствиям. 24 февраля 1995 года установка разминирования морпехов Тихоокеанского флота произвела пуск заряда по зданию, в котором находился штаб Кемеровского ОМОНа»…
Анатолий Литовченко успешно воевал и во вторую чеченскую кампанию. Командовал всей инженерной службой Западной группировки и 58-й армией. Тогда и мне удалось самому наблюдать за «Змеем Горынычем». Зрелище, скажу вам, незабываемое. При выстреле установки раздаётся дикий рёв ракетного двигателя, и в небо со всё возрастающей скоростью начинает подниматься короткая ракета, за которой тянется что-то белое. Потом ракета улетает вперёд
