Сплетается с верой алчность, с жестокостью спорит честь.
А хворост пылает ярко, трещит, будто кастаньеты,
А тени бегут с востока, числа их уже не счесть...
Танцует Франсиска Ордас, в глазах ее стынет пламя,
Танцует Франсиска Ордас и видит огонь иной:
И видит она картину, которую держит память,
Уходят евреи Ордас навеки в смертельный зной...
Уходят евреи Ордас, и значит, одна дорога
Осталась сестре и брату — с Кортесом за океан.
И верить, упрямо верить, что, может, угодно Богу,
Чтоб шли они в эту землю, как предки шли в Ханаан.
Танцует Франсиска Ордас, стремительная испанка,
Танцует Франсиска Ордас, и танец, как нож, остёр.
А где-то цветут Альгамбра, Севилья и Саламанка,
В Мадриде на кемадеро разложен другой костер.
В Мадриде костер все больше, огонь угрожает крыльям,
Тяжелые тучи скоро накроют и этот край.
Танцует Франсиска Ордас... Танцует еврейка Мирьям...
И джунгли застыли, словно подножье горы Синай.
В отряде, с которым знаменитый конкистадор Эрнан Кортес отправился на завоевание Мексики, было немало «тайных евреев» — тех, кто, внешне приняв христианство, втайне продолжали держаться отцовской веры. К ним относился и первый капитан отряда Диего Ордас — правая рука Кортеса. Ордаса в этом походе сопровождали две сестры — старшая, Франсиска, и младшая, Бьянка. Бьянка впоследствии была казнена инквизицией как «тайная иудейка».
Потерянная Аравия
Старая история в трех балладах
Баллада о тройном искушении евреев клана Бану Курайза
Приказал сокрушить Мухáммад
Непокорных евреев крепость.
И сказал своему народу
Вождь евреев Кааб ибн Áсад:
«Там Мухáммад — его пророком
Мы признаем, как все признали.
Коль откажемся мы от Торы —
Он в награду нам жизнь подарит!»
Тишиною укрылась крепость,
Покатилось на запад солнце.
Над Мединой — закат багровый,
Цвета крови и цвета страсти.
Отвечали евреи скорбно:
«Не отринем святую Тору.
Пусть уж смерть нам глаза закроет,
Чтоб не жить по чужим законам!»
«Но тогда за мечи возьмемся, —
Молвил воин Кааб ибн Áсад: —
Весь свой гнев на врагов обрушим,
И на равных сразимся с ними.
А чтоб наши сердца в сраженье
Не сжимались тоской внезапной,
Мы убьем перед боем женщин
И детей, что прижили с ними!»
Тишиною укрылась крепость,
Темнотою, подобной бездне.
Темен жар песков аравийских,
А закат догорел кровавый.
Отвечали евреи скорбно:
«Не убьем ни детей, ни женщин.
Пусть уж смерть нам глаза закроет,
Чтоб не жить по чужим законам!»
«Дело ваше, — сказал им воин,
Вождь евреев Кааб ибн Áсад: —
Знают наши враги, что нынче
Мы не сможем сразиться с ними —
Наступает сейчас суббота.
И для нас это день священный.
Но обманем врагов, евреи,
И ударим по ним немедля!»
Тишиною укрылась крепость,
Три звезды загорелись ярко,
Только звездный свет не рассеет
Темноту над Мединой спящей.
Отвечали евреи скорбно:
«Не нарушим субботы святость,
Пусть уж смерть нам глаза закроет,
Чтоб не жить по чужим законам!
И воскликнул Кааб ибн Áсад:
«Как спасти мне народ, который
Сам под нож подставляет горло
С дикой гордостью и упрямством?!
Но останемся мы с субботой,
Но останемся с сыновьями,
Но останемся с нашей Торой,
С нашей смертью — и с нашей честью...»
Поход на еврейский клан Бану Курайза, живший в Медине, вошедший в конфликт с Мухаммадом, состоялся в 627 году. Осада их крепости продолжалась двадцать пять дней. Согласно преданию, один из вождей Бану Курайза военачальник Кааб ибн Асад предложил соплеменникам три варианта выхода. Первый: принять ислам и признать Мухаммада пророком, сохранив ко всему прочему свое имущество, своих детей и жен. Иудеи отказались разлучаться со своей верой. Второй вариант: убить детей и женщин, выйти навстречу воинам Мухаммада, обнажив мечи и сразиться, ни о чем больше не думая. Иудеи, опять-таки, отказались убивать свои семьи. Третий вариант: застать врасплох Мухаммада, напав в субботу. Иудеи отказались нарушить субботу.
Баллада о последнем еврее Бану Курайза
...И вот догорела крепость евреев Бану Курайза,
Склонился перед пророком отважный воин Сабит:
«Когда-то великодушно меня отпустил из плена
Еврей из Бану-Курайза. Он звался Абу Рахман.
Сегодня он слеп и болен и не выходил в сраженье.
Он ждет у развалин черных решенья судьбы своей.
И если пророк доволен и мной, и моим усердьем —
Отдай мне еврея, чтобы ему отплатить добром!»
Ответил ему Мухáммад: «Я многим тебе обязан.
Иди же, Сабит, отныне — твой пленник Абу Рахман».
И окрыленный воин помчался тотчас к слепому,
Сказал ему: «Ты свободен, прими за добро — добро!»
И глядя в лицо Сабиту невидящими глазами,
Спросил его побежденный: «Где дети мои, Сабит?»
И победитель хмуро ответил Абу Рахману:
«Убиты они, их кровью давно пропитан песок!»
На темном лице еврея ни мускул не дрогнул, словно
О ценах или погоде услышал Абу Рахман.
«Мои сыновья свободны, — сказал он негромко. —
Что же, Не в рабстве они, и значит, ты добрую весть принес...»
И глядя в глаза Сабиту невидящими глазами,
Спросил его побежденный: «Где наши вожди, Сабит?»
И победитель хмуро ответил Абу
