class="p1">– Ему было бы тридцать два года…
– Я в тридцать три только в милицию ушел работать, – вспомнил свою в чем-то запоздалую службу. – А Артем уже был летчиком…
– Он сначала учился в первой школе, а потом перешел в гимназию имени Островского…
Фамилия писателя во мне отозвалась его «Грозой».
– Какой он мальчишка? Мы же шалопутами были…
Артем Норин
Норин:
– Шалопутом он не был, конечно. В нем как-то все собранное. Футболом увлекался. Мечтал летать. Там как получилось? У него был дружок, на год его старше. Они гуляли вместе, дружили. А у него отец штурманом был. И его друг поступил в Челябинское военное авиационное краснознаменное училище штурманов – ЧВАКУШ. И вот, видимо…
– И когда же эта тяга возникла?
– А он постоянно: хочу стать летчиком.
– Видимо, где-то аэродром?
– Был небольшой, кукурузники летали… Но он и на самолетах-то не летал, пока не поступил в училище.
– Мне отец Романа Филипова (Героя России) штурман Николай Серафимович рассказывал, что впервые полетел, когда поехал поступать в военное училище.
Так часто случалось у сельских мальчишек.
2. В Челябинское штурманское
Андрей Владимирович:
– Артем первый раз в самолет сел, когда в отпуск летел из Челябинска до Москвы.
– А были у сына другие желания?
– Летчики у него были в приоритете. В те годы можно было поступать сразу в несколько мест. Он подал документы и в Иваново в энергоуниверситет… Еще в госуниверситет… Везде его брали… А он с моей супругой поехал поступать в Челябинск…
– Там не летчики, а штурманы… Летчики в Краснодаре…
– Он именно хотел в штурманское, потому что был силен в математике. На девяносто восемь баллов сдал математику.
– Значит: «Батя, хочу туда».
– Да, и только туда.
– Но для Кинешмы Челябинск не ближний свет.
– Далековато, двое суток ехали на поезде, но ничего…
– Сразу поступил?
– Сразу…
– Там казарма, жесткий распорядок…
– Но ничего, спорт помог. Он же в футбол играл за детские команды. «Волжанин»[2] – раньше была такая команда во второй лиге, а потом, как и все, развалилась. Но команда была, играла за Золотое кольцо. Он за мальчишек играл. Спортивный был.
– А какие черты вы за ним замечали?
– Если про команду говорить, он командный игрок. Друзей полно. И что интересно: никогда никаких конфликтов. Чтобы с кем-то чего-то, не было такого.
– Умел себя и поставить, и повести…
Отец:
– Идет на матч. А его встречают, все руку жмут. И такого, чтобы я куда-то ходил разбираться, чтобы меня приглашали, не было. Может, он все сам улаживал, не знаю. Но чтобы я за него куда-то ходил, пусть он прав, не прав, не припоминаю.
– К директору школы?
– Нет-нет…
– Вот учится в Челябинске. Там же пусть и не Север, но холодно…
– Нормально. С лыжами он дружил. У нас же тоже лето три месяца. А так осень, зима. Первое время тяжеловато, курс молодого бойца. Конечно, здесь бегал – трусы, майки, а там – надевали вещмешок. Автомат. Но не жаловался.
– Значит, не говорил: «Батя, бросаю. Пойду лучше за “Волжанина” играть».
– Нет.
3. В Воронеже. Сирия
Отец:
– Он окончил ЧВАКУШ с красным дипломом. Он выбирал себе место службы. Он выбрал специально Воронеж, потому что там академия. Он хотел идти дальше.
– А в каком году окончил училище?
– В 2013 году…
– А женушка?
– Она наша, местная, они встречались еще до училища…
– Как здорово!
– Он в Челябинске учился, а она в Иваново в медакадемии. После окончания поженились. Сынишка Егор. Она до сих пор живет в Воронеже.
– И вот он в Воронеже…
– Он попал на СУ-24. Тут же пошел переучиваться на СУ-34. Он его освоил. Первый полет на СУ-34 совершил с командиром полка. И когда мы ездили на награждение (после гибели), командир полка рассказывал о его первом полете и назвал Артема: «Мой друг».
– А как сыну Воронеж?
– Хороший город. Разве что говорил: там ездят, не соблюдая правила дорожного движения. По Воронежу ездят, как будто в автошколу не ходили… Вы там живете, местный, и знаете…
– Да, ДТП у нас хватает, – мы рассмеялись.
– Артем говорит: как въезжаем в Ивановскую область, все ездят, как надо. А там… Про город мы так не разговаривали. Сначала они жили на съемной квартире не в самом Воронеже.
– Полк стоял в Бутурлиновке?
– Да, пока был ремонт Балтимора (аэродром). Там дали им служебное жилье, он сделал полный ремонт. В Воронеже мы были, а в Бутурлиновке не бывали, не удалось.
– А в Сирии он?..
– Семь раз там был. В самый первый раз была тяжелая работа. Летали за сутки пять и более раз. Попадали под обстрелы. Как говорил, извините, прятались только в туалете. Потому что бетонное – это туалет. А жили в палатках.
– Сначала ведь игиловцы подошли к Дамаску. Это потом их погнали…
Андрей Владимирович:
– А летали. Ракеты. Его задача – засечь эти ракеты, отстрелить ловушки, летчик выворачивает. На связь выходил редко. Два слова скажет, и все. У него награды за Сирию. Медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» с мечами.
Позже отец мне прислал удостоверения к наградам сына за Сирию. Их число было внушительным.
– Вот он стал капитаном. Вы говорили: хотел в академию. А он подавал документы туда?
Отец:
– Не успел. Тут не так просто. Ему или должность майорскую нужно было получить, или звание майора. Ему предлагали в какой-то новый полк, только организовывался. Он говорил: «Я туда не поеду». Потому что там ставили его на майорскую должность. «Но не факт, что меня с этой должности отпустят в академию».
– Вот вы говорили про футбольную жилку у Артема. Это проскакивало как-то в училище, в полку?
– Да везде. И в училище, и в Сирии, и на Балтиморе в футбол играли. А как иначе?
– У них что, команда?
– Да нет, но собираются, играют. Между эскадрильями, с местными.
– И вот он служит. А семья?
– Ребенок растет, жена – по врачебной линии…
Одним словом, офицерская семья.
4. На Украину
– Вот февраль 2022 года…
Отец:
– Операция началась 24 февраля, а 6 марта их уже сбили.
– Страшно – не страшно…
– Работа как работа. Я от него ни разу не слышал слово «страшно». А про нас. Мы-то и толком не знали, что они туда летали. Он не распространялся по этому вопросу.
Дошли до трагических минут: сбития самолета.
Я спросил:
– Были трудности установить, где, что и как?
– Ну да, нам сообщили 10 марта. Сбили 6-го. Видели куполы, что они катапультировались. Летчик Криштоп[3] в плену.
– Да, наслышан, – заговорили о летчике. – Надеюсь, его все-таки обменяют… И препятствий не должно быть хотя бы потому, что Медведчука[4] обменяли. У меня есть
