добились несомненного успеха, «срезав» долго остававшийся для них камнем преткновения «Орловский выступ». Ещё 1 октября, немцам удалось, встречными ударами, окружить 3-й батальон 115-й стрелковой бригады, вместе с некоторыми подразделениями 315-й стрелковой дивизии и 2-й мотострелковой бригады. На их выручку устремились 1-й и 2-й батальоны. Усиленные двумя ротами и истребительно-противотанковым артиллерийским полком, они получили задачу прорвать вражеское кольцо в направлении Орловки и соединиться с окруженными товарищами. Однако начатая 2 октября контратака сразу захлебнулась. Более того. Неожиданным ударом с севера немцы окружили и эти два батальона, вместе с частью сил 282-го полка 10-й дивизии войск НКВД. Таким образом, в неприятельском тылу оказались сразу два изолированных очага сопротивления.
Первая из этих групп, насчитывавшая около пятисот человек, проведя в непрерывных боях шесть дней, без продовольствия и с ограниченным количеством боеприпасов, в ночь на 8 октября, вырвалась из вражеского окружения, выйдя на северную окраину поселка Тракторного завода, за реку Мокрая Мечетка. В живых осталось только двести двадцать военнослужащих. Вторая группа, включавшая в себя 1-й и 2-й батальоны 115-й стрелковой бригады и 282-й полк дивизии полковника Сараева, сражалась в немецком тылу два дня и, к утру 6 октября, также пробилась из кольца противника на северную окраину Тракторного завода. Ликвидация «Орловского выступа» дорого обошлась немецким войскам. Разгоревшиеся там бои на целых десять дней приковали к себе дивизионную группу «Штахель», вместе с подразделениями 16-й танковой и 389-й пехотной дивизий противника. А ведь они вполне могли пригодиться Паулюсу и в центральной части города!
К 5 октября, когда на командный пункт 62-й армии прибыл заместитель командующего фронтом генерал-лейтенант Голиков, пожар там был уже в основном потушен. Только продолжало ещё дымить бетонное «корыто». Так штабисты метко прозвали открытое хранилище для мазута.
– Тьфу! – тотчас закашлявшись, в сердцах выругался Голиков. – Как вы здесь сидите?! Задохнуться же можно!
– Ничего, – пожал плечами Крылов. – Привыкли. От него теперь даже польза определенная имеется. Постоянная дымовая завеса, так сказать!
– А переносить отсюда командный пункт все-таки придется. За этим местом немцы будут следить и покоя вам не дадут…
Об уничтожении мазутохранилища генерал-майор Крылов не преминул поставить в известность и Льва Лукича, который ещё не успел вернуться в Москву и как раз находился на КП Сталинградского фронта.
– Хм. Вот как, – донесла телефонная трубка сухой смешок полковника. – Говорил же я вам – не зарекайтесь. Хорошо, хоть, что сами целы остались! Зато теперь и мне, и вам ещё одной головной болью меньше станет!
– Не то слово. Вот как немцы нам удружили! Ладно. Шутки в сторону. Я ещё вот о чем хочу вас, Лев Лукич, спросить. А с бумагой-то вашей, что мне делать? Ну, инструкция, которая?
– А она у вас там, часом, не сгорела?
– Нет. Только, может, закоптилась немного!
– Раз так, то постарайтесь, пожалуйста, первой же оказией, переправить её сюда. Хотя бы, с 38-й мотострелковой бригадой. Она, я тут слышал, скоро от вас на переформирование пойдет.
– Верно.
– Вот с бурмаковцами и передайте. Они ребята надежные! А я у Еременко ещё побуду…
глава 12.
38-я мотострелковая бригада полковника Бурмакова действительно относилась к числу самых прославленных соединений Сталинградского фронта, сражавшихся, как в самом городе, так и на его подступах. Формироваться она начала 26 июня 1942 года из бойцов и командиров уже имевших достаточный боевой опыт. Возглавил новую бригаду полковник Иван Дмитриевич Бурмаков, чья военная карьера началась ещё в эпоху гражданской войны. Он с чрезвычайной серьезностью подошёл к подготовке вверенной ему части. Весь июль стрелки бригады занимались учениями в полевых условиях. Разбор их осуществлялся здесь же, прямо на месте. На отдых оставалось не более пяти-шести часов в сутки. Но люди терпели. Понимали, что так надо для пользы дела. И бойцы, и командиры старались с честью оправдать доверие Родины.
Единственное, что беспокоило полковника Бурмакова, так это чрезвычайно малое количество патронов для автоматов. Учебные стрельбы пришлось сократить до самого необходимого уровня. Между тем, подготовке автоматчиков командир придавал очень большое значение. Ситуацию удалось выправить только после визита в бригаду заместителя наркома обороны по бронетанковым войскам генерала Федоренко.
– Ну как, подготовились? – первым делом, спросил он.
– Подготовились. Единственно, автоматчики наши мало постреляли.
Тот нахмурился:
– Нам осталось два-три дня, а пострелять они должны, обязательно они должны пострелять и основательно пострелять. Дать на каждого автоматчика сотни по три патрон! Сумеете расстрелять двести тысяч патронов?
Кровь так и прилила к лицу Бурмакова.
– Вы дадите, товарищ заместитель народного комиссара?
– Расстреляешь?
– Расстреляю.
– Пиши им двести пятьдесят тысяч!
После получения боеприпасов, дело пошло веселее. Бурмаков обучал своих подчиненных стрелять из окопов, с ходу, во время перебежек, одиночными патронами и очередями.
Другой проблемой была недостаточная укомплектованность автотранспортом. По штату бригаде полагалось триста семьдесят пять машин, однако, когда вечером 5 августа, она получила приказ спешно выступить к станции Тингута, где поступить в распоряжение командования 13-го танкового корпуса и отразить наступление передовых немецких частей, удалось раздобыть только восемьдесят. Но полковник Бурмаков и офицеры его штаба не растерялись. Невзирая на то, что от окраин Тракторного завода, где бригада стояла в резерве, до указанной станции расстояние было около девяноста километров, они не опустили руки, организовав движение так называемыми «перекатами». Сначала, передовые подразделения выбрасывались, на имевшихся восьмидесяти машинах, на определенный рубеж и там закреплялись, а грузовики возвращались за очередной партией. И так – всю ночь, напролет. Столь нехитрая задумка позволила бригаде, почти в полном составе, к 05.00 6 августа выдвинуться к железнодорожной станции Тингута.
Оборону, на подступах к ней, занимали 38-я и 126-я стрелковые дивизии 64-й армии. Стык их командование всячески старалось прикрыть сосредоточением четырех артиллерийских дивизионов. Но, как выяснилось позднее, этого было явно недостаточно. Именно на правый фланг 38-й и левый – 120-й дивизий обрушился основной удар передовых соединений 4-й немецкой танковой армии генерал-полковника Гота. Дорогу себе противник прокладывал нещадными бомбардировками с воздуха. Горела степь. Клубы удушливого дыма затягивали окрестности, заставляя задыхаться и так изнывавших от зноя наших солдат.
Невзирая на отчаянное сопротивление, большая группа немецких танков, около 10.00, сумела прорвать оборону советских войск и выйти в район разъезда 74-й километр. И тут их контратаковала подоспевшая 38-я мотострелковая бригада, совместно с 13-й танковой бригадой 13-го танкового корпуса, и отбросила обратно. Существенную помощь оказали и не покинувшие своих позиций бойцы обеих стрелковых дивизий, успевшие отсечь пулеметным и автоматным огнем наступавшую вслед за танками вражескую пехоту. Поучаствовав в отражении немецкой атаки и находя положение на данном участке фронта стабилизировавшимся, полковник Бурмаков, вместе
