со своей бригадой, отправился на поиски командования 13-го танкового корпуса. Никто точно не знал, где оно находится. Пришлось ехать прямиком в штаб 64-й армии. А это ещё шестьдесят километров!
По прибытии, бригаду сразу же встретил командарм-64 генерал-майор Шумилов:
– Мы вас ждем.
– А мы не вас ищем, а 13-й танковый корпус, – резонно возразил Бурмаков.
– Мало ли, что вы нас не ищете! Вы не вступайте в 13-й танковый корпус, а немедленно перебрасывайтесь левее и занимайте оборону восточнее озера Цаца. Там никого нет, фланг открыт, угроза есть. Это решение командующего фронтом. Здесь его заместитель генерал-майор, товарищ Коваленко!
– Есть…
Пришлось «намотать на колеса» очередные сорок километров. Не успели прибыть к озеру Цаца и оборудовать оборонительные позиции, как выяснилось, что враг туда не пошел и бригаду срочно затребовали обратно в Сталинград. На примере метаний мотострелков Бурмакова, со всей очевидностью видно, какая неразбериха царила в наших штабах в первые два года войны. Особенно, в тех случаях, когда фронт рушился буквально на глазах.
В Сталинграде 38-я мотострелковая бригада стала своеобразным ударным соединением, подчинявшимся едва ли не непосредственно заместителю командующего Юго-Восточным фронтом генерал-лейтенанту Голикову. Её постоянно перебрасывали на самые угрожаемые направления. Причем, в основной массе, нигде больше пяти-шести дней подчиненные Бурмакова не проводили. Только успевали отбить одну атаку, как почти сразу же возникал кризис на ином участке. Оттого и летели, постоянно, приказы: «Бригаду сюда!», «Немедленно послать туда бригаду!», «Передаю вашей бригаде искреннее спасибо»! А сам Бурмаков, в свою очередь, говорил своим бойцам: «Товарищи, дело тяжелое, отходить нам некуда, умирать будем здесь, но прежде чем умирать, надо заставить умереть противника на нашей земле»!
И мотострелки держались. Высокому боевому духу способствовали и порядки, заведенные полковником в бригаде. Так, при любой, даже самой тяжелой обстановке, его бойцы обязательно получали горячую пищу два раза в день. Разумеется, есть, из-за постоянных вражеских обстрелов, приходилось только ранним утром или поздним вечером, после наступления темноты. Но и в светлое время суток, для перекуса, выдавался сухой паек. Кроме того, бригадные повара были приучены выезжать с кухнями прямо в передовые порядки и не прекращать раздачи пищи даже под немецким огнем. Единственное, что им позволялось, так это укрыться в относительно безопасном месте, но не лететь стремглав обратно, оставляя бойцов голодными!
К числу других, весьма неординарных, в условиях Сталинграда, поступков, относится и твердое решение Бурмакова не выводить все свои тыловые службы на левый берег Волги, а оставить их на правом – вместе с бригадой. Зато он мог свободно оперировать всем имевшимся автотранспортом, а также запасами продовольствия и боеприпасов. И даже делился ими с соседними частями. Оттого тыловики от непосредственного участия в боях и не отлынивали. В случае крайней необходимости, они шли в передовые порядки, составляя собой последний резерв. Никто не отказывался. Умел полковник воздействовать и на строевых офицеров. Самым страшным, для них, было услышать: «Отсылаю вас в отдел кадров, потому что в бригаде вы плохо работаете»!
Однако и потери 38-я мотострелковая несла большие. Особенно тяжело пришлось бригаде во время двухнедельных оборонительных боев в районе завода «Красный Октябрь» и его рабочего поселка. Да и другие названия, связанные с боевым путем бурмаковцев, навсегда вошли в историю героической эпопеи Сталинградской битвы – Центральный аэродром, завод «Баррикады», высота 107.5. Везде они бились буквально за каждую пядь земли. Но как бы умело не сражались мотострелки, состав их рот и батальонов неуклонно уменьшался.
Для того, чтобы окончательно не потерять столь отважное соединение, командование 62-й армии, вместе со штабом Сталинградского фронта, и решило вывести, в начале октября, 38-ю мотострелковую бригаду в тыл на переформирование. Перед отправкой, бойцов Бурмакова вышел проводить генерал Крылов. Произнеся полагающуюся случаю речь, он отозвал в сторону заместителя командира по политической части подполковника Винокура и вручил тому запечатанный пакет для Льва Лукича. Комиссар клятвенно заверил, что доставит его по назначению. Если, конечно, посланец Москвы ещё находится в штабе фронта.
Переправлять бригаду через Волгу намеревались в несколько приемов. Сначала, через протоку Денежная Воложка, затем, пешком, через остров Зайцевский и далее – через основное русло реки. На переправе царил самый настоящий хаос. Сюда стекалось всё, подлежащее эвакуации, гражданское население города. Провожаемые мужьями женщины, с сумками, мешками и баулами в руках, облепленные плачущими детишками. И тут полковник Бурмаков – суровый, закаленный в боях человек, внезапно ощутил сдавивший горло спазм. Отвернувшись, он постарался скрыть проступившие на глазах слезы. А потом, дрогнувшим голосом, обратился к своим бойцам:
– Товарищи! Ребята! Сами видите, что здесь творится. Пусть каждый из вас возьмет на руки по ребенку! А те, кому детей не достанется, берите у женщин багаж! Поможем нашим родимым!
Подавая пример, полковник подхватил на руки двух ребятишек и лично перенес их через остров. А на следующий день, Бурмаков вновь не выдержал и, отобрав с десяток машин, отправил их к переправе.
– Вывезти детей! – напутствовал он шоферов. – Всех, кого только сможете!
– Понимаешь, – пояснил командир сочувственно наблюдавшему за этой сценой комиссару Винокуру, – не могу я на детские страдания спокойно смотреть! Мои-то в Сибири, а эти тут вон какую муку претерпевают!
Первоначально, 38-ю мотострелковую бригаду планировали отправить в один из тыловых военных округов. Однако командование Сталинградского фронта сумело её отстоять. Мол, это наша лучшая часть! Мы и тут её доукомплектуем! А недостатка в пополнении у нас нет! Можно даже людей из других мотострелковых бригад использовать. Ставка согласилась, но выделила, на всё, про всё, предельно короткий срок – двенадцать дней. После чего, бригаду вновь отправили на передовую. Оно и понятно. Готовилось невиданное, по масштабам, контрнаступление советских войск.
глава 13.
Привезенный подполковником Винокуром с правого берега Волги пресловутый «План по уничтожению…» вновь сослужил определенную службу Льву Лукичу, который вплоть до конца октября продолжал оставаться под Сталинградом. На сей раз, ему предстояло проконтролировать мероприятия по вводу противника в заблуждение, относительно предстоящего контрнаступления наших войск. Ну и принять посильное в них участие. С чем полковник и убыл в штаб 64-й армии. Осуществить на практике кое-какие свои задумки, так сказать!
В народном сознании, героическая эпопея обороны Сталинграда прочно связана с легендарной 62-й армией генерал-лейтенанта Чуйкова. Но это верно только отчасти. Да, основная тяжесть боев в северных и центральных районах города легла на плечи именно чуйковцев. Они сражались в поистине нечеловеческих условиях и выстояли. Их подвиг бесспорен. Однако два южных района Сталинграда – Кировский и Красноармейский защищала соседняя 64-я армия генерал-лейтенанта Шумилова. Конечно, сами условия жизни там были несколько легче,
