и помоги мне выбрать.
Ли На неохотно приблизилась.
– Что думаешь, – спросила Цзян Цин. – Какие тебе больше нравятся?
– Не знаю, – ответила Ли На. – Плохо вижу без своих…
Они примерно одинаковые?
Цзян Цин цокнула языком.
– А что насчет этих? – спросила Ли На.
Она весьма предсказуемо показала на черные туфли с бантом. – Эти? – сказала Цзян Цин.
Вздохнув, она обратилась к лавочнику:
– Сейчас возьмем простые синие и закажем белые с бантом.
– Очень хорошо. Хотите, чтобы белые я вам отправил?
– Не стоит. Кто-нибудь заедет и заберет. Как насчет завтра?
– Будем ждать.
Мужчина открыл второй шкаф, заполненный темно-синими туфлями различных размеров, и достал сорок второй. Он уже собирался закрыть дверцу, когда Цзян Цин заметила стопку задвинутых назад и почти скрытых туфлями коробок. Из верхней свисала ярко-зеленая лента. Она колыхалась от потоков воздуха, создаваемых движением дверцы.
– Что это такое? – спросила Цзян Цин.
– Это? – переспросил мужчина, уже закрывший шкаф и возившийся с замком и ключом.
– Эти коробки.
– Коробки?
– В шкафу. Обувные коробки в западном стиле.
– А, эти? Так, ничего. Заказали по ошибке. Надо отослать обратно.
– У меня сложилось впечатление, что вы всю обувь делаете сами.
– Чаще всего да. Но время от времени от театральных трупп нам поступают запросы, для которых у нас нет материала. Так что приходится заказывать извне.
– Вы сказали – театральные труппы?
– Я? Я имел в виду… Не знаю, что я имел в виду. Голова уже не та.
– Годы берут свое.
– Да, должно быть.
– Мы так много видели.
– Хватило бы на пять поколений, сестра.
– И на больше, отец. Но скажите, где вы заказываете эти особые туфли?
– Ох, я не помню. Я где-то это записывал.
– А где, тоже забыли?
– Могу посмотреть…
– Я бы хотела просто увидеть их.
– Увидеть что?
– Туфли. Держу пари, смогу сказать, откуда они, просто если на них посмотрю.
– Вы хотите посмотреть туфли?
– Да, я хочу посмотреть туфли.
Мужчина вновь открыл шкаф. Медлительность и обдуманность движений еще больше выдавали его тревогу. Заглянув в темноту за туфлями, он достал коробку и открыл крышку. Показал содержимое Цзян Цин с видом мальчика, случайно убившего соседскую курицу. Внутри, завернутая в тонкую бумагу, лежала пара зеленых кожаных сандалий, сшитых, вероятно, по гонконгской моде – спереди на них были вышиты листья, а мысок обрезан так, чтобы большой палец выглядывал наружу.
Сначала Цзян Цин ничего не говорила. Окружающие застыли в ожидании. Ли На стало жарко, и она коснулась лица тыльной стороной ладони. Хозяин магазина и его жена стояли, согнувшись и совершенно не двигаясь, пока Цзян Цин весело и невозмутимо не отмахнулась от туфли.
– Необычно, – сказала она. – Я бы, например, не надела.
Молча, не желая выказывать облегчения, мужчина опустился на колени, чтобы поставить коробку в шкаф. Цзян Цин сама отнесла темно-синие туфли на прилавок. Жена лавочника завернула их в газету и, не поднимая глаз, подвинула к Цзян Цин. Затем она отошла к стене, не показывая, что заинтересована получить оплату. Цзян Цин пришлось пересчитать купюры несколько раз, потому что женщина на них не смотрела.
– Вы хотите получить деньги или нет? – спросила Цзян Цин.
Женщина молча продолжала смотреть в пол.
– Да, – сказал мужчина, став рядом с женой. – Спасибо.
– Это половина, – сказала Цзян Цин, которой не надо было узнавать цену, чтобы понимать, сколько она должна заплатить. – Остаток я пришлю завтра с нарочным.
– Значит, нам кого-то ждать?
– Утром.
Он взял перо и с бравадой окунул его в чернильницу.
– Как ваше имя для квитанции?
– Запишите «Лань Пин», – ответила Цзян Цин, назвав свое старое сценическое имя из Шанхая. – Вот так. Лань Пин.
* * *
Сун Яоцзинь жил в Дунчэне, в доме с обширным двором. По пути к нему Ли На задумчиво молчала, но потом вдруг сказала:
– Это оно? Это все, чего ты от меня хотела?
Цзян Цин рассмеялась:
– Ради всего святого, дитя мое, расслабься. Я хорошо провожу время. В Пекине до меня почти ничего не доходит. Хорошо побывать снаружи и посмотреть.
Цзян Цин ущипнула себя между глаз, потому что смех поднялся ей к носу и заставил почувствовать головокружение.
– Если тебе нечем заняться…
Она протянула Ли На завернутые туфли.
– …можешь вручить их товарищу Суну.
– Что? Нет.
– Вот видишь? Ты невозможна.
– Я его даже не знаю.
– Вы играли в детстве.
– Помню, я видела, как он танцует, когда ты водила меня в Академию. Но мы не были друзьями. Мы никогда не играли друг с другом.
– У тебя слабая память.
– Ты выдумываешь.
– Просто отдай ему туфли, дочь. Он тебя вспомнит, даже если ты не помнишь его.
До недавнего времени Сун Яоцзинь с родителями занимал лучший дом во дворе – выходящую на юг трехкомнатную постройку за деревянным забором с калиткой у северной стены. Однако три года назад, вскоре после того как Сун Яоцзиня отправили на реабилитацию, этот дом передали партийному чиновнику, а родители Суна переехали в помещение маленькой остановленной фабрики в юго-западном углу. В их жилище были одна комната, кладовка и туалет. Кухня представляла собой отгороженную доской газовую плиту. Отец Яоцзиня умер вскоре после переезда, и когда Суну разрешили вернуться в город, ему полагалось место в комнате рядом с овдовевшей матерью и половина кровати.
Вдова подала им чай. Они видели, что воду она набрала из бачка унитаза.
– Ох, мне только кипяток, революционная вдова, – сказала Цзян Цин. – Чай после полудня вызывает у меня головную боль.
Цзян Цин оказалась у Сун Яоцзиня впервые после переезда и была приятно удивлена – могло быть и хуже. Мебели немного – письменный и обеденный столы, комод, книжный шкаф, потрепанное кресло, в таком ограниченном пространстве любой предмет вызвал бы беспорядок. В прежнем доме был шкаф, на котором стояли подарки от Цзян Цин – банки с фруктами и ароматические свечи, теперь его не было. Комнату украшал только портрет Председателя. От кровати исходил запах гнилой соломы.
– У вас должна быть современная кровать, – сказала Цзян Цин. – Посмотрю, что смогу сделать.
Вдова коротко улыбнулась и уставилась на свои колени.
– А партиец, который живет в вашем старом доме, не будет против, если мы сделаем звонок?
Вдова покачала головой.
– Он не поднимет шум, если вы воспользуетесь его телефоном?
Вдова вновь покачала головой.
– Мой сын скоро вернется, – сказала она. – Сун Яоцзинь вышел на прогулку.
Когда Яоцзинь вернулся, он повел себя так, словно ожидал обнаружить Цзян Цин и Ли На у себя дома и не счел их визит чем-то странным. Он прошел по комнате легкой походкой человека в
