Или ещё такой вариант: бросить монету, пролетая над ущельем, чтобы потом обязательно вернуться.
Вообще пилоты, чтобы хоть как-то обезопасить себя, бортовые номера краской замазывали. Противник же знал, кто и на какой машине летает. Был случай, когда в распоряжение Дзюбы доставили два вертолёта. Сам он передислоцировался на другой аэродром. Перед отъездом Александр Иванович строго-настрого предупредил сменщиков: «Ребята, не забудьте номера стереть». Они не послушались. В течение недели оба вертолёта сбили.
По мнению самого Дзюбы, в этом деле немалую роль играет случай. В приметы Александр Иванович не верил. Всегда полагался на своё мастерство и интуицию. Вот о таком случае (типичном, между прочим, – таких было множество во время войны) и рассказал как-то Александр Дзюба: «Послали нас с напарником забрать пассажиров высокого ранга в одной точке и доставить их в другую. Всё происходило вечером, когда уже сумерки сгустились и видимость была очень плохой. Зависли мы над селением, а оно как будто вымерло, вокруг ни души. Раздались позывные авианаводчика, который предупредил о том, что вокруг ходят боевики, поэтому садиться следовало там, откуда будет выпущена зелёная ракета. В небе появились зелёные огни, и мы уже полетели в ту сторону, как вдруг совсем с противоположного края кто-то выпустил ещё одну точно такую же ракету. Вот тогда мне какое-то шестое чувство подсказало, что это ловушка. И это оказалось правдой: в этот момент раздалась пулемётная очередь. Тогда мы с большим трудом вышли из-под обстрела. Оказалось, что боевики заранее всё подготовили, окружили нас с разных сторон, разузнали, что для опознавания своих используется именно зелёный цвет. В этом не было ничего удивительного, поскольку бандиты часто ловили наши частоты и прослушивали все разговоры. А меня узнавали по голосу. Поэтому я точно знаю, что в тот вылет только опыт и помог избежать смерти».
Мы познакомились в начале первой чеченской войны. За плечами тогда ещё майора Александра Дзюбы уже был Афганистан, грузино-абхазский и осетино-ингушский конфликты, противостояние в Южной Осетии. Сослуживцы считали его вертолётчиком от Бога. Во время вылетов на боевое задание знали, что он не подведёт, всегда прикроет.
В тот раз пришлось выручать спецназовцев. Во время ночного рейда они столкнулись с группой боевиков. Бой был жёсткий и скоротечный. Никто из боевиков не смог уйти. Но и у наших случилось двое раненых. Надо было срочно уходить, чтобы не «засветиться» и не попасть под удар крупной банды. Вызвали вертолёты.
Сигнал руководителя полётов о срочном вылете экипажа Дзюбы был обычным делом, даже будничным. К этому уже привыкли. Смущало другое – погода. Аэродром Моздока плотно укрыла сплошная пелена дождя. В горах, где ждали спецназовцы, даже не просматривались вершины, окутанные густым туманом. В авиации решение принимает командир экипажа. Дзюба решил взлетать. Быстрый отрыв от взлётки, набор высоты сквозь низкую облачность. Через полчаса полёта в кромешной тьме вертолёт уже зависал над одним из хребтов Аргунского ущелья.
Началась ювелирная работа. Мастерство полёта в таких условиях шлифовалось годами. Казалось, что шансов на точное приземление нет. Винты натужно, со свистом рубили туман, лопасти раскачивали из стороны в сторону трясущийся вертолёт. Винтокрылую машину глиссадили буквально по сантиметрам. На земле старались спецназовцы. Как могли, корректировали посадку. Дзюба филигранно «притёр» вертолёт. Никто даже не заметил, как шасси коснулись грунта. Загрузились в считаные минуты. Сначала раненые, затем остальные. Пока двигатель набирал обороты, командир экипажа успел накоротке переговорить со старшим группы. На помощь уничтоженным боевикам ринулся основной отряд, находившийся поблизости от места боя. Едва вертолёт взмыл вверх, началась стрельба. Дзюба скорее почувствовал хлопки выстрелов, чем услышал. Туман, смертельно шутивший с вертолётчиками при посадке, на этот раз сыграл им на руку.
К аэродрому подходили так же, вслепую, по приборам. Дзюба сажал вертолёт по-самолётному, пройдя сигналы дальнего и ближнего привода. Наизусть изученная глиссада снижения вывела машину точно на взлётно-посадочную полосу. Вот такой обычный день «туманной» войны. Правда, с приключениями.
А один рядовой вылет Александр Иванович запомнил на всю жизнь. С командиром вертолётного полка полковником Николаем Майдановым они крепко дружили. В Чечне часто работали парой. Майданов на своём вертолёте был ведущим, Дзюба – за ним. И вот – очередное сложное боевое задание в горах. Как часто случается, подвела погода. Вертолётчики должны были высадить десантников на склоне ущелья. Поначалу всё шло в обычном режиме. Но вдруг их стали обстреливать из крупнокалиберных пулемётов. Через несколько минут Дзюба услышал в наушнике: «Первый ранен». Стал прикрывать вертолёт Майданова, чтобы он ушёл от обстрела. Огонь был плотным. Командир получил тяжёлое ранение. Пули пробили кабину, срикошетили от приборной доски и попали прямо в грудь и в шею. Майданову нечеловеческими усилиями удалось удержать штурвал и почти довести вертолёт со спасённым десантом на аэродром. От большой потери крови смерть наступила за несколько секунд до приземления. Посадку завершал второй пилот капитан Деревянко.
Когда Николая Майданова выносили из вертолёта, на суровых лицах боевых офицеров были слёзы. Через несколько дней полк прощался со своим командиром, единственным из вертолётчиков, который был удостоен званий Героя Советского Союза (за Афганистан) и Героя России (посмертно, за Чечню). Звучала траурная музыка, в небе кружили вертолёты, распушив фейерверк салюта тепловыми ракетами. Так по традиции пилоты прощаются с павшими в бою героями.
– Это был идеальный тип офицера, – рассказывал А. Дзюба. – Он умел в каждом человеке разглядеть лучшее и это лучшее вытащить наружу. Скромность, мужество и храбрость: таких офицеров сейчас единицы остались, а может, и нет вовсе! Майданов сделал свой полк одним из лучших в России. Жил с нами в простой палатке, ел замёрзшую, в комках, тушёнку. Удивительно, но бестолковых людей около него не было, он из каждого подчинённого смог сделать настоящего специалиста. Николай Майданов – это величина. Для нас он был как Гагарин.
Едва доставив тело своего командира и друга в Моздок, Александр Дзюба снова оказался в небе. Доставлял грузы, боеприпасы, разведчиков и спецназовцев в горы. Таков непреложный закон войны. И снова в условиях непогоды. Часто под обстрелами. Теперь он летал за двоих. За себя и за своего командира.
Не один раз мне довелось летать на Ми-8, которым управлял Александр Иванович. Запомнил я его приветливый взгляд и улыбку. Особенно в конце полёта. Мы высаживались из салона винтокрылой машины, а Дзюба приоткрывал кабину и поднимал палец вверх – его фирменный знак и пожелание удачи.
Целые дни порой проводили в воздухе и генералы, руководившие войсками группировки. Особенно в период активных боевых действий. И это не преувеличение. Часто за штурвалом вертолёта находился Дзюба. В
