и затылке. Если она сейчас ляжет на землю, то отключится еще до того, как сделает следующий вдох. Но она не может этого сделать. Пока еще нет.
Сидя в темноте, Хлоя досчитала до ста двадцати, затем отцепила портативную рацию от пояса джинсов и поднесла ее к губам, нажав переговорную кнопку:
– Паркер, ты меня слышишь?
Ничего.
– Парк, это я. Если ты меня слышишь, пожалуйста, ответь.
Опять молчание, полное помех, затем:
– Я тебя слышу.
Хлоя вздохнула, почувствовав невольное облегчение:
– Ты в порядке?
Последовала долгая пауза.
– Вообще-то нет.
– Да, похоже, сейчас это распространенное чувство, – сказала она.
– Как вы, ребята?
– Неважно, Паркер. Совсем неважно.
Последовала еще одна пауза.
– Да уж.
– Где ты сейчас?
– В лесу, – ответил Паркер. – Я не знаю где именно. Я нашел еще одну поляну с кострищем, так что… А вы по-прежнему там?
– Да, большинство из нас. – Ее слова были пропитаны горечью, пропитаны ядом.
– Ты зла на меня?
У Хлои перехватило дыхание. Она фыркнула, не веря своим ушам. Ей даже не надо было думать о том, что сказать, слова уже были здесь и сразу же полились потоком:
– Зла ли я? Да, Паркер, я чертовски зла. Как ты вообще можешь спрашивать меня об этом? Конечно, я зла. Я зла, я напугана, и я так чертовски устала, что мне хочется кричать. И знаешь, никто не может ничего с этим поделать, и менее всего ты. Я понятия не имею, что делать со всем этим дерьмом. Я не знаю, следует ли мне тебя ненавидеть, или жалеть, или и то и другое одновременно, или испытывать к тебе еще какое-то чувство. То, что ты сделал, так ужасно, что я не знаю, как мне надо реагировать. Если честно, я чувствую себя виноватой даже оттого, что вообще говорю с тобой сейчас.
От ярости на коже ее рук плясали электрические разряды, и волоски на них становились дыбом. Высказывать все это было облегчительно и в то же время ужасно. Рация в ее руке казалась Хлое такой маленькой и непрочной, словно, сжав посильнее, ее можно было бы сокрушить в пыль.
– Ты не обязана говорить со мной, если ты этого не хочешь, – сказал Паркер после еще одной паузы.
Мозг Хлои опять пронзил обжигающий гнев.
– Я обязана говорить с тобой, потому что по твоей милости мы все оказались в такой жопе, что, думаю, единственный способ выбраться из этого дерьма – это всем вместе вернуться домой.
– Я не вернусь домой, Хлоя.
– Ты должен вернуться.
– Нет.
– Почему?
– Это сложно.
– Ты уж объясни, сделай милость. Если ты беспокоишься из-за полиции, из-за твоей матери или из-за родителей Нэйта…
– Дело не в этом.
– Тогда скажи мне в чем.
Рация на минуту замолкла.
– Вы нашли Адама?
– Нет… погоди, как это – нашли? Мы услышали еще один выстрел, и все. Он что, тоже убит?
В ее сознании вспыхнула картина: Паркер и Адам стоят друг напротив друга среди деревьев по колено в кустарнике и переплетении лиан, Паркер держит в вытянутой руке револьвер, как и в первый раз, и из затылка Адама вырывается струя крови и мозгов. Она почти что снова услышала, как звучит тот выстрел и отдается жутким эхом от деревьев и неба опять, опять и опять.
– Думаю, нет, – ответил Паркер.
Его звучный, спокойный голос прогнал кошмарную картину. Хлою охватило такое облегчение, что она почувствовала себя предательницей.
– Но ты подстрелил его?
Хлоя услышала, как он вздохнул.
– Я ранил его в ногу. В колено. Когда я видел его в последний раз, он был еще жив. И, вероятно, жив до сих пор.
– Как это милосердно с твоей стороны, – презрительно сказала Хлоя.
– Ты не понимаешь. Он пытался броситься на меня.
– Мне плевать! Нельзя стрелять в людей просто потому, что у тебя есть гребаный револьвер! Это неправильно!
– Я не хотел.
– Это неважно. Ведь ты это сделал.
Еще одна долгая пауза.
– Да.
– Как только мы выберемся отсюда, нам надо будет обратиться в полицию, Паркер. Но ты же и сам это понимаешь, ведь так? Как только мы сможем дозвониться на девять-один-один, мы должны будем это сделать.
– Это хорошая мысль. Вам надо будет это сделать.
Он произнес это без всякого выражения, теперь его голос звучал совершенно бесстрастно, монотонно, без малейшего намека на какие-то чувства. Хлоя не могла понять, оттого ли это, что он устал, или оттого, что он полностью утратил связь с реальностью. В ее груди вспыхнул жар, ощущение было такое, будто сейчас она снова заплачет. Она попыталась подавить его и, встав с упавшего дерева, принялась ходить взад и вперед от одного дерева к другому, надеясь отвлечь себя от рыданий, грозящих накрыть ее.
Тебе нельзя плакать. Только не теперь, не перед ним.
– Ты же понимаешь, что не можешь просто выйти сухим из воды, Паркер. Ты убил Нэйта… и, может быть, Адама тоже. Полиция найдет тебя и заставит ответить за то, что ты натворил.
– Да, скорее всего. В итоге.
– Ты же понимаешь, что ты заслужил то, что они сделают с тобой за все это.
– Да, понимаю.
– Я могу задать тебе один вопрос, чтобы ты ответил мне откровенно? – На миг в ее голосе послышалась дрожь, но она тут же подавила ее.
Последовала долгая пауза, полная шипения радиопомех, затем Паркер сказал:
– Конечно.
– Ты хотя бы жалеешь о том, что выстрелил в него?
– О ком из них ты говоришь?
Господи. К ее горлу опять подступили рыдания, и ей пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы их отогнать.
– Паркер, это не смешно.
– Я вовсе не пытаюсь шутить.
– Тогда что же ты делаешь?
Рация замолчала, и теперь молчание было более полным, чем прежде. Хлоя нажала на переговорную кнопку, хотя уже поняла, что произошло.
– Паркер… Паркер?
Паркер выключил свою рацию. Он оборвал связь.
5
Ники лежала без сна, прислушиваясь к звукам ночного леса, пока Джош спал рядом, тихо похрапывая. Она не могла слышать, что говорит Хлоя, но знала, что та разговаривает, а поскольку Хлоя была не из тех, кто имеет привычку молиться, у нее мог быть только один собеседник. Ники видела, как они открыли упаковку с этими рациями, улыбаясь друг другу заговорщицкими улыбками, которых, как они воображали, никто не заметил. Они двое воздвигли вокруг себя вал, чтобы противостоять реальности, как делали всегда, еще с того времени, когда учились в начальной школе. Как будто не в ногу шагали не они, а весь остальной мир.
Может, стоило
