нельзя было разглядеть белый забор, и постепенно окна, крыша, дымоход и весь дом исчезли в темноте. Навсегда.
Тогда Шурка еще не знала, что их дом, как и другие дома в деревне, вскоре превратится в кучу пепла, что мародеры сорвут кружево с занавесок, которые она вышивала с такой любовью, сорвут и выкинут лампу в тканевом абажуре, которую повесил Авраам, заберут коробку с кубиками Ирены и сожгут семейные фотографии, которые они так и не взяли с собой. От их дома не останется ничего, кроме памяти.
9
– Слава Богу, вы здесь, а то мы уже волновались, – приветствовала их Тайба, когда телега остановилась у темного дома.
– Дайте мне маленькую Ирену, – сказал Яков Мендель. Шурка слезла с телеги и передала спящую дочь. Оба Якова Менделя молча помогли Аврааму разгрузить телегу.
Им нужно было торопиться – Аврааму нельзя было опаздывать в лагерь, и ему еще нужно было где-то спрятать свой сундук, чтобы он, не дай Бог, не попал в руки соседям. Евреи знали: как только они уйдут, поляки придут грабить их дома и будут искать, где евреи зарыли свои золотые кольца.
Они спустили сундук в подвал, уложили на него мешок с картошкой и завалили старой одеждой и обувью, пропахшими потом. Когда мужчины закончили это дело, все собрались на маленькой кухне. Тайба заварила ароматный чай и угостила печеньем. Никто не произнес ни слова.
Внезапно тишину пронзил крик девочки.
– Моя Алинка! Где ты, Алинка? Я хочу свою куклу! – услышала Шурка плач Ирены.
Шурка поспешила к плачущему ребенку.
– Что случилось, моя любимая? – Она увидела Ирену сидящей на краю кровати, с вытянутыми вперед руками.
– Мама, моя кукла, я хочу мою куклу. Где она?
Дедушка Яков Мендель поспешил к телеге поискать пропажу, Авраам взял фонарь и осмотрел весь двор, тропинку, вход в дом, но куклы нигде не было.
– Может быть, она упала по дороге, – сказала Шурка.
– Завтра мы обязательно поищем ее, – сказал Яков Мендель.
– Нет, она одна боится! – кричала Ирена.
– Не плачь, моя маленькая, – утешала ее тетя Алинка. – Завтра мы вместе сделаем новую куклу. У меня много шелка и бархата, и мы сможем одеть ее как королеву.
– Я не хочу новую куклу, я хочу свою Алинку, – рыдала Ирена.
Шурка безуспешно пыталась ее успокоить.
– Я думаю, что твоя Алинка заскучала по дому и решила вернуться одна. – Авраам пытался успокоить свою дочь. – Не плачь, я обещаю тебе, что вернусь туда и поищу ее.
– Да-да, она будет ждать тебя дома, – сказала Шурка и крепко обняла дочь. – Вот увидишь, скоро, Бог даст, когда мы приедем домой, она встретит нас там. Ты увидишь, как она сидит у окна и ждет тебя.
– Я хочу домой, я хочу свою Алинку, пожалуйста, отвези меня домой, мама, – плакала Ирена.
Шурка гладила ее по волосам и пела ей песенку о незабудках, которые растут в заснеженных горах Польши, и о ребенке, который заблудился в лесу, пока добрый медведь не сжалился над ним, не напоил его молоком и не показал ему дорогу домой. Тайба наблюдала за ними и пыталась скрыть слезы. Когда Ирена наконец уснула, Шурка подошла к окну, тому самому окну с двойными стеклами, где она раньше сидела и смотрела на деревья и далекие леса и узнавала мир.
Снаружи царила тишина. Легкий ветерок качал верхушки деревьев. В полной темноте она не могла разглядеть огни деревни, где находился ее дом.
– Кто знает, – прошептала она, возможно, самой себе, – вернемся ли мы когда-нибудь к тому, как все было…
– Времена сейчас тяжелые, – сказала тетя Алинка. – Надо готовиться к худшему.
– Хватит этих разговоров, – обняла ее Тайба. – Именно в такие времена мы должны сохранять надежду. Хватит плакать. Мы все живы, и это уже очень многое.
Авраам попрощался, снова и снова целуя жену, и обещал приехать к ним, как только сможет.
– Береги наше сокровище, которое здесь, в твоем животе, моя дорогая, – сказал он и поспешил к телеге.
Послышалось ржание лошадей и стук колес по дороге. Авраам уехал. Теперь в доме Якова Менделя и Тайбы, стоявшем на перекрестке дорог на окраине деревни Едланка Нова, жили Шурка и Ирена, родители Шурки, ее трое братьев и сестер, тетя Алинка и дядя Яков Мендель и другие родственники, которые покинули свои деревни под Варшавой и нашли убежище в доме большой семьи.
Мужчины пытались извлечь хоть какой-то урожай из упрямой земли, чтобы накормить всех, а женщины готовили еду. Они научились готовить многое из того немногого, что у них было. К тому же они должны были приносить то, что производили, пьянице Луциану, старосте поселка, который передавал припасы немцам; себя он тоже не забывал: оставлял всего понемногу, чтобы потом продать по непомерным ценам.
– Замечательный суп.
– Правда? – засмеялась Шурка. – Чтоб ты знал, я сварила этот замечательный суп из одной картофелины и двух морковок.
– А я научилась готовить изысканный десерт из ягод, которые нашла недалеко от дома, – похвасталась тетя Алинка.
Для маленькой Ирены эти дни были похожи на праздник. Бабушка Тайба нашла в подвале старую куклу Шурки, а Шурка сшила для нее синее шелковое платье и отдала ее в руки Ирене.
– Это же не моя Алинка! – запротестовала Ирена.
– Нет, это тоже Алинка, – сказал Шурка. – Вот мы вернемся домой, и две Алинки подружатся.
Ирена была окружена любящей семьей. Дедушка Яков Мендель сделал ей флейту из березы, тетя Алинка связала оранжевую шапочку и перчатки, а приезжие кузены брали ее бегать по полю напротив дома. По вечерам бабушка Тайба рассказывала ее любимые истории.
Однажды утром сын соседей, Шимон, который был влюблен в Шурку, когда они были еще детьми и вместе играли в поле, пришел к ним в дом. Он, смущенный, стоял в дверях, держа в руках березовую кроватку, которую сделал для Алинки.
– Спасибо, Шимлех, – сказала Шурка, и Шимон покраснел. Он все еще помнил, как Шурка его отвергла. Он не стал бы пытаться снова, так как она была теперь замужней женщиной.
– Я видел твою маленькую Ирену… она так похожа на тебя.
– Ты так думаешь? Люди говорят, что она похожа на Авраама, моего мужа.
– Она похожа на тебя. Такая же милая, как я тебя помню. Я вижу, что ты еще ждешь… – Шимон покраснел.
– Да, – сказала Шурка, – совсем скоро… у меня будет двое детей. – И тихо добавила: – Времена только очень тяжелые. Я приношу этого ребенка
