целый год, и как только заканчивается один останов, тут же начинается подготовка к следующему. Во время останова выявляются важные, но не срочные проблемы на производстве. Первостепенная задача каждого останова – это проверка, чистка и ремонт канализации, которая является важнейшей частью производственного процесса, без неё завод не может работать. Пока завод полностью не остановится, невозможно проверить все трубы на предмет их работоспособности.
В период останова своих ремонтников на Байкальском ЦБК всегда не хватало, поэтому к работе подключались все подрядные организации федерального уровня, в том числе специалисты пусконаладки. Чтобы чётко отработать все задачи в короткий промежуток времени, для сотрудников заранее распределялись фронты работ. Иногда на Байкальский комбинат вызывали бригаду слесарей или технологов из соседнего Братска, наши бригады также ездили в Братск, Усть-Илимск, Архангельск, чтобы помочь с ремонтом во время останова других предприятий. Это давало ощущение великой страны: буквально по щелчку пальцев бригада из соседнего комбината прилетала на помощь.
Во время большого останова цех КИПиА выполнял ежегодную централизованную поверку приборов. Происходило это следующим образом: на комбинат приезжали работники Госстандарта со своим специальным оборудованием, с утра до вечера они проверяли точность работы приборов и ставили печати, которые подтверждали, что приборы соответствуют стандартам. Благодаря поверке я видел весь приборный парк комбината и понимал его качество. Я стал задумываться: все ли приборы нужны на производстве?
Для меня, как для начальника цеха, задача по оперативной передаче информации на центральный пункт управления комбинатом была очень важной. На основании полученных данных диспетчер центрального пункта управления и руководители предприятия принимали важные производственные решения. Реализация этой задачи во многом определила мой карьерный рост: я быстро понял, как работает вся система предприятия, и получил возможности регулярного общения с руководством комбината.
Когда я пришёл на Байкальский ЦБК, на заводе использовались некоторые очень опасные приборы: ртутнонаполненные и изотопные. Исполнительные механизмы ртутнонаполненных приборов содержали в себе десятки килограмм ртути, что, безусловно, крайне опасно. Я поставил перед собой задачу заменить эти приборы на более современное и безопасное оборудование.
Я создал на комбинате группу по демеркуризации[6]. Коллеги занимались снятием приборов с производства и утилизацией ртути: мы отправляли металлизированную ртуть в центр переработки в Иркутске, сами приборы также подвергались специальной обработке, чтобы нейтрализовать ртуть. С этой задачей по замене опасных ртутнонаполненных приборов мне удалось справиться примерно за два-три года.
Замена радиоизотопного оборудования заняла у меня восемь лет. На предприятии было установлено более четырёх с половиной тысяч единиц оборудования различных размеров с радиоизотопными источниками, их было невозможно заменить одномоментно. Радиоизотопные устройства использовались, чтобы определять аварийный уровень наполнения башни высотой двадцать метров. Для предотвращения переливов с одной стороны был установлен источник радиоактивного излучения, а с другой стороны стоял приёмник радиоактивного излучения. Если происходило критическое наполнение башни, подавался сигнал, предотвращающий перелив. Когда-то давно такие методы измерения были единственно доступными, но когда я пришёл работать на предприятие, эти способы уже устарели. Более того, опасность использования таких приборов возрастала в разы в случае пожара. Даже в устройствах противопожарной сигнализации были установлены радиоизотопные источники, это было абсурдом, потому что в случае пожара приборы давали сигнал, но они же и заражали радиацией всё вокруг. Долгое время я целенаправленно менял радиоизотопные приборы на современные безопасные аналоги.
Мой проект курировали агенты КГБ, которые контролировали работу с радиоизотопными источниками и докладывали об этом, куда следует. Однажды на предприятии произошёл пожар на теплоэлектроцентрали, после которого мы не смогли найти один источник радиоизотопного излучения. Он использовался на узлах пересыпа угля. Прибор был помещён в чугунный девяностопятикилограммовый шар со стальной заслонкой, в центре шара была небольшая полость для радиоизотопного источника, а вся остальная часть шара была залита свинцом. От полости в центре шара наружу шло небольшое отверстие, которое закрывалось с внешней стороны тяжёлой стальной заслонкой. Мы предположили, что шар по ошибке был вывезен на свалку вместе с мусором, оставшимся после пожара. Несколько дней мы прочёсывали свалку с дозиметрами[7], но ничего не нашли. Этот свинцовый шар как сквозь землю провалился. Мы потом ещё очень долго отчитывались перед КГБ об этой потере и еле-еле списали устройство.
В тот период времени моя супруга Аллочка была руководителем отдела труда и заработной платы. На любом заводе Советского Союза это была очень важная позиция, потому что в условиях плановой экономики от работы такого руководителя зависели размеры лимитов по заработной плате для всех сотрудников предприятия. Из-за особого статуса предприятия Байкальскому комбинату лимиты утверждали федеральные министерства. Когда предприятию были выделены лимиты, директор был спокоен, тогда он располагал средствами, чтобы поощрять успешных работников и удерживать таланты. В СССР выделение лимитов не зависело от эффективности работы предприятия, грамотный руководитель отдела труда и заработной платы благодаря личным качествам мог добиться хороших условий для работников предприятия и согласовать удобное штатное расписание с нужными специальностями и квалификацией сотрудников. Аллочка как раз занималась защитой лимитов перед федеральными министерствами в Москве и справлялась со своей задачей просто отлично.
Однажды на Байкальском ЦБК отмечался большой праздник, на который с поздравлениями приехал руководитель крупного соседнего предприятия и другие важные гости. Директор нашего комбината, Николай Васильевич Кревцов, начал представлять гостям сотрудников, с которыми он работал особенно тесно:
– Вот это у меня главный инженер – моя левая рука, а это моя правая рука – Алла Григорьевна, так, а это муж Аллы Григорьевны!
И директор продолжил представлять сотрудников. Тогда мне было обидно, что для директора я представлял интерес только в качестве мужа Аллы Григорьевны, но я смог это пережить.
Глава 16
Создание централизованной службы автоматизации
Виктор Ганкеев отлично справлялся с текущими задачами в цехе КИПиА в качестве моего заместителя, поэтому у меня было свободное время, чтобы заниматься масштабными вопросами развития. В институте я специализировался на электронике, а для передачи информации на комбинате, как я уже говорил, мы использовали пневматику, это был прошлый век. Сам по себе диспетчерский пункт был недостаточно информативен и давал скудную информацию для принятия оперативных решений высшим руководством, многие измерительные приборы уже морально устарели. Мне хотелось провести модернизацию всех этих устаревших систем. Я начал думать, как решить эти задачи.
Моя должность не предполагала решения проблем такого порядка, этим должен был заниматься заместитель главного инженера по автоматизации. Я взял инициативу в свои руки и подошёл к нему с предложением начать переоборудование. Я предполагал, как он может мне ответить, и ждал либо классическое «тебе больше всех надо?», что означало бы «нет», либо «если тебе надо, занимайся этим сам». Заместитель
